Платон, сын Аполлона - [144]

   — О Дионе ты сам всё знаешь, — сказал Спевсипп. — Он в Олимпии.

   — Да, — ответил Платон и спросил про Аксиофею: — Она вернулась во Флиунт?

   — Не знаю, — опустив голову, чтобы не встретиться глазами с Платоном, ответил Спевсипп: ему не хотелось рассказывать Платону о том, что Аксиофея вышла замуж за Гегесиппа из Халкиды, богатого судовладельца, ещё в минувшем году и теперь живёт на Эвбее.

   — Значит, она уехала не во Флиунт, — заключил Платон, помрачнев. Аксиофею Платон тайно любил долгие годы и намеревался рядом с ней прожить старость. Аксиофея могла бы облегчить и скрасить её своим присутствием и заботой. Она была моложе Платона почти на двадцать лет, и запаса жизненных сил ей хватило бы до конца его жизни.

Спевсипп, чтобы сменить тему разговора, пожаловался на Аристотеля:

   — Он прогуливается со своими учениками по твоей аллее и уже не раз читал лекции в твоей экседре.

   — Что ещё? — спросил Платон. — Занимается ли он делом, которое я поручил ему и Филиппу Опунтскому?

   — Да, занимается. Им удалось уже описать состояние дел в шестидесяти государствах, я сам видел недавно их работы и сосчитал. Филипп, раз уж ты вспомнил о нём, переписал с восковых дощечек некоторые твои работы, касающиеся законов.

   — Позовёшь ко мне Филиппа, — сказал Платон, — но сначала Аристотеля. Делал ли ты ему замечания относительно аллеи и экседры?

   — И не раз! Но он упрям и дерзок. Хорошо бы его приструнить. Кстати, он провинился не только тем, что преподаёт там, где ты, но и тем, что он преподаёт.

   — И что же?

   — Совсем не то, чему учишь ты. Я недавно сам слышал, как он сказал, что твоё учение об идеях — красивая, но ненужная сказка, которая не только ничего не объясняет, но всё усложняет и запутывает.

   — Он так сказал?

   — Да.

   — Что ещё?

   — Кроме того, он преподаёт своим ученикам риторику, переманив к себе часть слушателей Исократа, из-за чего тот отказывается бывать в Академии. На закрытой лекции в экседре он утверждал, что божеством следует восхищаться, но его не нужно бояться и о чём-либо просить, так как всё в этом мире совершается по естественным законам. Словом, Бог всё создал, за это ему хвала, но ни во что более не вмешивается. Аристотель также сомневается в бессмертии души.

   — Сомневается?

   — Да.

   — А ты?

   — Я не сомневаюсь, — ответил Спевсипп.

   — Хорошо, — сказал Платон. — Позови ко мне Аристотеля.

Аристотель остановился в дверях, поприветствовав Платона кивком головы.

   — Прогуляемся, — сказал ему Платон.

   — Да, учитель.

   — Расскажи, как ты живёшь, — попросил Платон, когда они углубились в аллею, в ту самую, по которой разрешалось прогуливаться со своими учениками только Платону. Это была аллея белоствольных раскидистых платанов, ветви которых нависали над широкой тропой, как потолок, шурша на лёгком ветру упругой листвой.

   — Так и живу, — ответил Аристотель, — ни на что не жалуюсь.

   — Сестра присылает деньги по-прежнему?

   — Обо мне вспомнил Филипп, царь Македонии. У него родился сын. Филипп надеется, что со временем я стану учителем Александра, когда тот подрастёт.

   — Как он вспомнил о тебе?

   — Прислал крупную сумму, большую часть которой повелел передать Академии. Я это сделал.

   — Передашь ему мою благодарность, — сказал Платон. — И не отказывайся стать учителем Александра — у тебя появится возможность достичь того, чего не удалось мне в Сиракузах.

   — Да, я уже думал об этом.

   — Ты переманил к себе учеников моего друга Исократа? — неожиданно спросил Платон.

   — Они сами пожелали слушать меня, — ответил Аристотель, усмехнувшись.

   — Чем же ты их привлёк?

   — Исократ их просто натаскивал, а я учу.

   — Объясни, — попросил Платон.

   — Исократ говорил им: «Делайте как я» — и показывал, как и о чём следует говорить. Я же преподаю им науку риторику, объясняю им законы, принципы и цели красноречия. Опираясь на эти знания, не надо зубрить чужие высказывания, но можно грамотно строить свою речь. Это разумно и правильно.

   — Риторика не наука. Об этом говорил ещё Сократ, — сказал Платон.

   — Всему присущи естественные законы, а они — предмет науки. Риторика не исключение.

   — Говорят, ты отвергаешь моё учение об идеях, не веришь в божественное воздаяние и сомневаешься в бессмертии души?

   — Я вижу, что Спевсипп тебе обо всём успел рассказать. Что ж, придётся ответить.

   — Постарайся.

Они вышли на прогулку в полдень, возвратились к Мусейону — так Платон называл свой дом и алтарь возле него — только к вечеру. Спевсипп встретил Платона у ворот сада, дождался, когда тот простился с Аристотелем, и спросил:

   — Ты сделал ему внушение? Надеюсь, он будет теперь скромнее.

   — Не надейся, — ответил Платон. — Этот человек дерзок по природе, — сказал он об Аристотеле с доброй улыбкой. — Он лягается, как жеребёнок лягает кобылицу, насосавшись молока. Он пресытился мной и ищет новых знаний. А многие из тех, кто считает себя моими последователями, не усвоили даже начал моего учения. Надо превзойти учителя, чтобы осуществить его мечту.

   — Я забыл тебе сказать о том, что он одевается вызывающе богато, пользуется благовониями, кутит в Афинах, переписывается с македонским царём и Гермием, тираном Атарнея, у него много денег, есть любовницы...