Плато - [53]
"Наверняка все врет, - ожесточался Гость. - Сейчас расскажет, как ее соблазняли, как на панель послали, чтобы наркотики добывать. Знаем. Читали в газетах. И в книгах тоже читали." Но сказал он вслух совсем другое.
- Чем же ты болела?
- Хрен его знает, швед. Доктор говорит, нервное, но откуда ему знать. Резинки резинками, а всякой заразы на работе много. За смену, бывает, и по десять человек пропускаешь.
- Разве это люди, - почему-то сказал он.
- Ты же сам такой.
- Да, я и сам такой.
- Ну и зря ты так.
- Почему? - он замедлил шаг.
- Думаешь, мало вашего брата?. Вкалывать надо, детей воспитывать, за дом выплачивать, жена вечерами пилит. Никакого веселья в жизни нет. Приходят, деньги платят, а иногда даже и не хотят ничего, или не могут. Вроде тебя. Выговориться их тянет, это да. Потом ищут меня по всей улице. Мне даже цветы приносили, - она на мгновение умолкла. - Пойдем, а? Только за гостиницу выложишь двадцатку, без этого нельзя, а так бесплатно.
- В подарок, что ли?
- Я же тебе день испортила. А что ты адвентист, это ничего. Ко мне и такие приходят. Не бойся, на этот раз получится. Постараюсь.
Глядела она вниз и в сторону, будто что-то потерянное высматривала на обочине мостовой, в неряшливых ворохах тополиного пуха. От ночного приключения трехмесячной давности у Гостя остались в памяти только заплеванные ступени гостиничной лестницы, маникюр на пальцах дежурного за конторкой, да предупредительный взгляд кого-то круглоголового, коренастого, покуривавшего в углу полутемного холла. Как же ее звали? Ивонна, вот как. А запомнилось так мало, потому что у той ночи был густой привкус литературщины. Взращенный на изящной словесности Гость (один из главных его секретов) болезненно ревновал ее к подлинной жизни. Переулок, где они встречались с Елизаветой, был тысячекратно описан в рассказах и романах. Шум ее платья казался цитатой из хрестоматии. Вдохновенные ночные беседы с друзьями о смысле жизни ничуть не выбивались из добросовестной традиции отечественной литературы. Всю жизнь, в сущности, успели прожить за него герои романов - во всяком случае, в самых своих завлекательных моментах, и он, живой и дышащий, ничем не мог перещеголять этих придуманных личностей. (На том же, кстати, погорела несчастная Сюзанна, помните?) Тяжелые крупинки туши на ресницах Ивонны, черная юбчонка с серебряным шитьем, колье поддельного жемчуга - подлинными были и несомненными. Отчего же поднималось в Госте мутное озлобление, почему, спрашивается, начинала зудеть кожа знакомым приступом сенной лихорадки?. Итак, господин Татаринов, - думал он, почему-то обращаясь ко мне, - мы присутствуем при завлекательном моменте - нарождающейся любви публичной женщины к нашему герою, также волею судеб брошенному на дно общества. Сонечка и Раскольников. Духовное возрождение. Герой просыпается к новой жизни, вдруг понимая, что дорог этому падшему существу и может купить ему швейную машинку, чтобы оно (существо) со слезами радостной благодарности отринуло свое порочное прошлое. Можно еще жениться, как было модно среди разночинной интеллигенции в прошлом веке. Или, действительно, переспать с ней - на манер Ницше, только с гонореей вместо сифилиса. Господь Бог любит искусство пародии.
- Ты умеешь шить на машинке?
- Что-что?
- На машинке. На швейной машинке шить рубашки.
- Никогда не пробовала.
- Хочешь научиться? Пойдешь на работу. За четыре доллара в час. Хочешь?
- Ты какой-то дурной, швед, - оторопела Ивонна,- к тебе со всей душой, а ты издеваться. Какие четыре доллара?
- Извини, - злоба его как-то вмиг схлынула, -. Это я так. Вспомнилось. Пойдем, коли не шутишь. Только уж пожалуйста не в твой притон. Я тут живу в двух шагах, в самом центре Плато.
- А жена? - вздрогнула Ивонна.
- Моя жена в Швеции, - сказал Гость, - и сын там же. Я живу один, но в окружении близких друзей. Например, у меня есть сосед - общественный деятель. Сосед поэт. Еще один сосед сверху - отец большого семейства. Друзья окружали меня и в Швеции. Я, видишь ли, бежал оттуда, чтобы сменить обстановку. Подышать воздухом чужих стран.
- У нас в городе чистый воздух, - сказала она. - В метро "Университет" специальное табло показывает, сколько в нем всякой гадости. Почти всегда меньше нормы. А в Швеции что?
- В Швеции, душечка, воздух такой же гнилой, как в Дании во времена известного принца. Правда, водка хорошая.
- "Абсолют", - определила Ивонна. - У нас тоже недавно появился. Я еще не пробовала.
- Видишь, как все славно. У меня как раз есть бутылочка. Начатая, правда. Сейчас купим мороженого, крекеров, к каким ты еще привыкла деликатесам? Или в ресторан хочешь? У нас на Плато есть улица Сквозная. Направо посмотришь - Фонтанный парк. Благолепие, доложу тебе, неописуемое, и музыка электрическая, до небес, можно сказать, доносится. Налево - Королевская гора с крестом, ну и с кладбищем, как водится. А по самой улочке сплошь рестораны, рестораны, терраски, шашлык, ювелиры поддельным серебром торгуют. Валяй. Угощаю. Чем тебя еще можно развлечь?
- Меня не надо развлекать, - сказала Ивонна. - Я к тебе, как к человеку, а ты дерганый, сил нет. И в какой ресторан я пойду в таком наряде?
В книге известного популяризатора науки Петра Образцова и его однокурсника по химическому факультету МГУ, знаменитого поэта Бахыта Кенжеева повествуется о десятках самых обычных и самых необычных окружающих человека веществах – от золота до продуктов питания, от воды до ядов, от ферментов и лекарств до сланцевого газа. В конце концов сам человек – это смесь химических веществ, и уже хотя бы поэтому знание их свойств позволяет избежать множества бытовых неприятностей, о чем в книге весьма остроумно рассказывается.
Книгу «Послания» поэт составил сам, как бы предъявляя читателю творческий отчет к собственному 60-летию. Отчет вынужденно не полон – кроме стихов (даже в этот том вошло лишь избранное из многих книг), Бахыт Кенжеев написал несколько романов и множество эссе. Но портрет поэта, встающий со страниц «Посланий», вполне отчетлив: яркий талант, жизнелюб, оптимист, философ, гражданин мира. Кстати, Бахыт в переводе с казахского – счастливый.
Бахыт Кенжеев – известный поэт и оригинальный прозаик. Его сочинения – всегда сочетание классической ясности и необузданного эксперимента. Лауреат премии «Антибукер», «РУССКАЯ ПРЕМИЯ».«Обрезание пасынков» – роман-загадка. Детское, «предметное» восприятие старой Москвы, тепло дома; «булгаковская» мистификация конца 30-х годов глазами подростка и поэта; эмигрантская история нашего времени, семейная тайна и… совершенно неожиданный финал, соединяющий все три части.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бахыт Кенжеев. Три стихотворения«Помнишь, как Пао лакомился семенами лотоса? / Вроде арахиса, только с горечью. Вроде прошлого, но без печали».Владимир Васильев. А как пели первые петухи…«На вечерней на заре выйду во поле, / Где растрепанная ветром скирда, / Как Сусанина в классической опере / Накладная, из пеньки, борода».
Всю жизнь Бахыт Кенжеев переходит в слова. Мудрец, юродивый, балагур переходит в мудрые, юродивые, изысканные стихи. Он не пишет о смерти, он живет ею. Большой поэт при рождении вместе с дыханием получает знание смерти и особый дар радоваться жизни. Поэтому его строчки так пропитаны счастьем.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.