Пластичность мозга - [56]

Когда у него возникали мысли о насилии, я заставлял его изучать свои переживания, чтобы найти в них хотя бы один момент, в котором агрессивность или насилие не смешивались с сексом или могли быть оправданны, например, как средство самозащиты. В результате А. смог сформировать две разные карты мозга: одну для физической чувственности, не имеющей ничего общего с тем чувством соблазна, которое он испытывал к своей матери, а другая — для агрессивности (включая здоровую уверенность в себе), которая полностью отличается от немотивированной ярости, испытываемой им в тех случаях, когда мать напивалась.

Разделение половых отношений и жестокости в картах мозга А. позволило ему почувствовать себя увереннее в плане отношений с женщинами и секса, после чего началось последовательное улучшение. Ему не сразу удалось обрести способность влюбиться в нормальную женщину, но он начал встречаться с женщиной, более здравомыслящей, чем его последняя подруга. И эта связь приносила ему значительную пользу, создавая условия для научения и утраты прежних пристрастий. Затем отношения с женщинами становились все более здоровыми, благодаря тому, что с каждым новым знакомством он все больше «стирал» свое прошлое. К моменту окончания курса терапии он состоял в здоровом и счастливом браке, приносящем ему удовлетворение; его наклонности, а также сексуальный тип полностью изменились.

О садизме и мазохизме

Перепрограммирование наших систем удовольствия наиболее ярко проявляется в таких отклонениях от нормы, как мазохизм, где физическая боль превращается в сексуальное наслаждение. Чтобы это произошло, импульсы, которые обычно активируют системы боли, должны начать поступать в систему удовольствия.

Люди с отклонениями от нормы часто организуют свою жизнь вокруг тех действий, которые предполагают сочетание агрессии и сексуальности. Они прославляют и идеализируют унижение, враждебность, неповиновение, нарушение табу, а также то, что запретно, тайно и сладостно-греховно, что позволяет им чувствовать собственную исключительность в сравнении с «нормальными» людьми. Подобные установки очень важны для получения удовольствия от извращения. Идеализация отклонения блистательно отображена в романе Владимира Набокова «Лолита»: мужчина средних лет боготворит девочку подросткового возраста (ей 12 лет) и вступает с ней в сексуальные отношения, одновременно демонстрируя презрение ко всем взрослым женщинам.

Садизм[78] тоже служит иллюстрацией нейропластичности, поскольку объединяет сексуальную и агрессивную тенденции, каждая из которых в отдельности может доставить удовольствие, и сближает их таким образом, что в момент их реализации удовольствие удваивается. Однако мазохизм заходит все же дальше. Он преобразует в удовольствие то, что от природы воспринимается как неприятное, более глубоко меняя сексуальное влечение и более ярко демонстрируя пластичность наших систем удовольствия и боли.

Единство и борьба противоположностей

На протяжении многих лет сотрудники полиции, совершавшие рейды по садомазохистским заведениям, знали об этом серьезном извращении больше, чем многие врачи-клиницисты. К врачам обычно обращаются пациенты с менее явными отклонениями от нормы, нуждающиеся лишь в устранении таких проблем, как тревога или депрессия. Врачи редко имеют дело с теми, кто страдает более серьезными отклонениями, потому что эти люди получают от них удовольствие.

Психоаналитик из Калифорнии, доктор медицины Роберт Столлер, сделал важные открытия, посещая садомазохистские и БД[79] заведения в Лос-Анджелесе. Он разговаривал с людьми, практикующими жесткий садомазохизм, в процессе которого телу причиняется реальная боль, и выяснил, что все участники мазохистских сессий в детском возрасте страдали серьезными физическими заболеваниями и проходили регулярное медицинское лечение, вызывающее ужас и причиняющее сильную боль. «В результате, — пишет Столлер, — им приходилось долгое время оставаться в строгой изоляции [в больницах], не имея возможности открыто и соответствующим образом освободиться от фрустрации, отчаяния и гнева. Отсюда извращения». Будучи детьми, эти люди сознательно принимали свою боль и невыраженный гнев и преобразовывали их в мечты, измененные психические состояния или фантазии, сопровождающие мастурбацию, которые позволяли им повторно проиграть травмирующую ситуацию со счастливым концом и сказать самому себе: «На этот раз я победил». И этой победы они добивались с помощью эротизации своих страданий.

При первом рассмотрении мысль о том, что болезненное «от природы» ощущение может стать приятным, скорее всего, покажется нам невероятной, потому что мы склонны считать, что каждое из наших ощущений и эмоций по определению либо приятное (удовольствие, радость победы и сексуальное наслаждение), либо неприятное (печаль, страх и тоска). Однако это предположение не соответствует действительности. Мы можем плакать от счастья и испытывать горькую радость в минуты триумфа; а люди, страдающие неврозами, нередко переживают чувство вины, получая сексуальное удовлетворение, или вообще не испытывают никакого удовольствия от того, что других людей приводит в восхищение. Чувство, которое мы считаем неприятным (например, печаль), будучи красиво и изящно представленным в литературном произведении, воспринимается нами как возвышенное. Когда мы смотрим фильмы ужасов или катаемся на американских горках, испытываемый нами страх может быть возбуждающим. Таким образом, человеческий мозг способен соединять многие наши чувства и ощущения с системой удовольствия или с системой боли, и каждая из этих психических ассоциаций требует возникновения новой пластической связи в мозге.