Плащ и шпага - [20]

— Оставь меня, я прежде хочу говорить с матушкой.

Он побежал к ней в комнату. Графиня ахнула, взглянув на него: перед ней стоял граф Гедеон, каким он бывал в минуты сильного гнева. Югэ бросился к ней и хриплым голосом, без слез, с глухим бешенством рассказал ей все, что случилось в гостинице «Красной лисицы», спор, борьбу, удары и свой обморок, заключавший сечение.

Графиня де Монтестрюк страшно побледнела. Она схватила сына за руку и спросила:

— Ты отомстишь за себя?

— О! Да, клянусь вам!

— Не клянись! Я это вижу по твоим глазам … но — подожди!

Это слово, напомнившее ему слова Кадура, заставило Югэ подскочит на месте.

— Ждать! …Когда там наверху есть десяток шпаг, не считая той, которая висит в головах моей кровати и покрыта пятнами крови по самую рукоятку!

— Подожди, говорю я тебе: месть — такое кушанье, которое надо есть холодным.

Графиня положила руку на голову сына, подумала с минуту и продолжала:

— У тебя течет в жилах благородная кровь; следовательно ты должен мстить со шпагой в руке, это ясно. Но ты не должен пасть в этом поединке первым! Что стало бы со мной, если бы он убил тебя, этот маркиз? Он взял бы у меня ещё сына после замка! Нет! Нет! Но, если бы и ты всадил ему шпагу в грудь, и этого было бы ещё мало! Где же было бы страдание, где же было бы унижение? Надо, чтобы он перенес то же самое, что ты сам, и таким же точно образом.

— Но как это сделать?

— Случай хоть и хромает, но все-таки приходит! Когда человек с твоим именем получает благодеяние, он воздает за него сторицей; когда он получает оскорбление, он возвращает его вчетверо! Несколько месяцев позднее или раньше, что же это значит? Карауль, ищи; своим терпением ты ещё докажешь, что у тебя воля и долгая и упорная… Готовься… не отдавай ничего случаю… думай только о том, как бы победить. И знаешь, почему я говорю тебе с такой суровостью, сын мой? Потому, что ты носишь имя, у которого нет другого представителя и защитника, кроме тебя, и ты один отвечаешь за это имя; потому, что твой долг — передать его незапятнанным тем, кто родится от тебя, таким точно, каким ты получил его от отца, умершего со шпагой в руке; потому, что ты только ещё вступаешь в жизнь и дурно бы вступил в нее, если бы не отомстил тому, кто нанес тебе смертельное оскорбление. Надо, чтобы по первому же твоему удару все узнали, от какой крови ты происходишь. Да! Моим голосом говорит тебе дух отца твоего. Повинуйся ему. Маркиз этот, говорят, опасный человек… надо, значит, чтобы рука твоя приучилась ещё лучше владеть шпагой, надо изучить все уловки. Ищи средств, составляй план; а когда придет час, когда ты будешь уверен, что он у тебя в руках, — тогда и порази его!

От страшного отчаяния, подавлявшего Югэ ещё минуту назад, на лице у него осталась только синеватая бледность. Волнение улеглось в нем окончательно.

Вы будете довольны мной, матушка. Я буду ждать и отомщу маркизу.

8. Комедия и трагедия

Прошел день, и можно уж было подумать, что сын графа Гедеона совсем забыл о происшедшем в гостинице «Красная лисица». Он не говорил об этом ни с кем, даже с Коклико. Когда кто-нибудь из бывших при этом делал какой-нибудь намек, Югэ делал вид, что не слышит, или разговаривал о другом. Однако, он рассказал обо всем и поверил свои планы Агриппе.

— Графиня права, — сказал старик, выслушав все внимательно, — толковать мщении — значит давать ему выдохнуться и разлететься дымом, а молчать — значит давать ему укорениться… К тому же, зачем предупреждать своего врага? Особенно, если сила на его стороне.

Теперь они чаще бывали в зале, где собрано было всякое оружие. Коклико ходил с ними туда и все удивлялся, к чему это они фехтуют с таким усердием; но он так привык подражать во всем Югэ, что и сам стал часто снимать шпагу со стены и тоже набивал руку.

Иногда Югэ требовал, чтобы он становился рядом с Агриппой и чтоб они бились вдвоем против него одного. Удваивая внимательность, Югэ успевал иногда сладить с ними благодаря своей ловкости и проворству.

— Браво! — кричал Агриппа в восторге.

— Ах, — отвечал Югэ, — все это ещё не то, что Брикетайль!

— Да нет же, совсем нет! — возражал Коклико, которому в голову не могло прийти, что Югэ мог уступать кому бы то ни было на свете, даже самому богу Марсу.

Прошло года полтора со времени происшествия в гостинице «Красная лисица», когда Югэ, не пропускавший ни одного случая узнать о привычках и образе жизни маркиза де Сент-Эллиса, созвал к себе всех, кто был с ним тогда в Иль-ан-Ноэ, и сказал им:

— Друзья мои, вы не забыли, что случилось с нами в «Красной лисице», когда мы встретили маркиза Сент-Эллиса?

— Разумеется, нет, — вскричали все разом.

— Хорошо! Я вспоминаю об этом каждый день и каждый час, и теперь говорю с вами для того именно, чтобы узнать, хотите ли и вы вспомнить вместе со мной? Ты, Жаклен, что думаешь?

Жаклен отделился от прочих и, подойдя ближе, отвечал:

— А я не говорил об этом с вами никогда потому только, что вы сами об этом, казалось, не думали… Мне же эта история приходит на ум беспрестанно… Подумайте только! Я хромал целых шесть недель!

— Значит, если бы вам предложили отплатить маркизу, вы согласились бы?