Плащ и шпага - [22]

— Он хочет, — сказал Югэ, — показать свое искусство ему первому, и если человек с таким образованным вкусом будет доволен их игрой, то заплатит за труды, сколько сам захочет, а теперь пусть велит подать несколько кружек вина актерам, которые так счастливы будут повеселить его милость.

Польщенный этой речью, дворецкий улыбнулся, самым величественным шагом пошел впереди группы и ввел её в замок; медведь шел опять следом с бубнами в лапе.

Веселая компания очутилась в длинной галерее, из которой винтовая лестница вела во внутренний дворик, обнесенный со всех сторон высокой голой стеной. На стоявших в этой галерее столах скоро появились жбаны и кружки, и вокруг них столпилась вся прислуга маркиза. Рядом, через большие стеклянные двери виднелся в соседней комнате накрытый стол с дорогой посудой.

— Это столовая самого маркиза, — сказал дворецкий, снимая шляпу, — если мне понравится ваше представление, я доложу его милости и он сам пожалует вас посмотреть и послушать.

Какая честь! — вскричал Югэ, кланяясь почтительно.

У молодежи были в свежей памяти разные сценки, виденные ими в Оше на ярмарке, и спектакль, в который они, как в готовую рамку, вставляли все, что им только на ум приходило, получился на славу. Для медведя и его хозяина тоже нашлись роли. Развеселившись, один из конюхов налил себе стакан, охотник сделал то же, а за ними и прочие принялись усердно попивать. скоро повар с двумя поваренками принес огромные куски холодного мяса и попотчевал ими комедиантов.

— Кушайте сами прежде, — отвечал вежливо Югэ.

Прислуге такая вежливость понравилась; она принялась есть, а шутки шли своим порядком. все кричали и хохотали до упаду. Коклико, набеливший свое красное лицо мукой, старался изо всех сил и вызывал самые громкие аплодисменты расходившейся публики. Медведю тоже доставалось их немало.

Ободренный таким успехом, и видя, что публика порядочно нагрузилась, Коклико крикнул:

— Все это сущие пустяки! А вот что бы вы сказали, если бы увидели страшный скачок медведя при дворе китайского императора? Вот это так истинно чудо! Славный вышел бы финал!

— Страшный скачок! — закричали со всех сторон. — Давайте страшный скачок!

Коклико раскланялся и провозгласил:

— Хозяин мой, знаменитый и великолепный дон Гузман Патрицио и Гомез Фуэрас Овьедо, от души желает потешить честную компанию, но в этом зале слишком низко!

— Как, слишком низко? — крикнул дворецкий, обидевшись.

— Да, ваша милость, так точно, и вот сам китайский император, — Коклико указал своим скипетром на медвежьего хозяина, который поклонился, — сам китайский император вам скажет, что медведь здесь разобьет себе голову о потолок. У него такая удивительная легкость, что он легко достает, когда скачет, до облаков, а раз как-то зацепился за рог месяца! Страшный скачок надо делать в чистом поле или на дворе… вот тут бы, например, отлично было!

— Во двор! Во двор! — крикнули все в один голос.

Все бросились на лестницу и побежали вниз с шумом и смехом, толкая друг друга.

— Не зевай, смотри за Виктором, — шепнул Коклико фокуснику, а тот кивнул в ответ.

Актеры вышли из галереи вслед за прислугой, которая уже рассыпалась по двору; вдруг показался и медведь без намордника; раздались крики и публика кинулась толпой к противоположной стене.

— Теперь смотрите, господа и дамы, начинается! — крикнул фокусник.

Воцарилось мертвое молчание, все головы вытянулись вперед, чтобы лучше видеть, а фокусник взял медведя осторожно за ухо и привязал на веревке к кольцу, вделанному в стену у самой двери.

Кончив это, он слегка кольнул его в плечо. Виктор встал на задние лапы, зарычал и показал свои острые зубы. прислуга у стены подалась ещё назад.

— Посмотри-ка хорошенько на этих добрых людей, там вот перед тобой, — сказал фокусник, — как только кто-нибудь из них задумает двинуться с места, — ты верно, друг Виктор, не прочь покушать, — можешь хватать и кушать себе на здоровье.

Виктор зарычал ещё злей, а публика задрожала от ужаса.

Тогда фокусник выпрямился во весь рост и, оставляя медведя, усевшегося на задних лапах прямо перед дверью, сказал своим товарищам, смотревшим из окон:

— Теперь, господа, можете пировать, сколько хотите; никто не пройдет в эту дверь без позволения Виктора, а он, ручаюсь вам никому этого позволения не даст.

— За стол! — крикнул Югэ.

Товарищи его тоже не дремали: они успели все очистить в буфете и на кухне. Стол, накрытый для маркиза Сент-Эллиса, буквально гнулся под множеством разнообразных блюд. За них принялись со всех сторон и шум поднялся страшный.

То, чего желал и ожидал Югэ, случилось: маркиз, разбуженный шумом и целый час напрасно звавший кого-нибудь, решился наконец сам посмотреть, что это за шум потрясает своды его замка. Догадываясь, что происходит что-то необыкновенное, он оделся наскоро, прицепил шпагу и пошел в зал, откуда раздавался этот жуткий гвалт.

Открыв дверь, он остановился на пороге, онемев от удивления и гнева.

За спиной у него кто-то подкрался, как кошка, и улыбнулся, увидев Югэ. Это был араб, бывший с маркизом в «Красной лисице», тот самый, который один из всех тогда говорил с Югэ дружелюбно. На нем был тот же белый шерстяной бурнус, а в складках блестел широкий кинжал.