Планзейгер. Хроника Знаменска - [34]

Никакой тайны из окончательной доводки Небироса до суперсовершенного существа Мортимер не делал, тем более что с новым Небиросом Черемушкину и Дергунову предстояло работать вплотную.

В знакомой уже нам лаборатории недвижимого Небироса раздели, положили на каталку и поместили в закрытый бокс, к которому была подведена узкая труба. Наружный конец трубы плавно переходил в приемный лоток, другой её конец, внутри, в боксе, заканчивался подобием хобота, который обхватил голову безмятежного Небироса.

На лоток положили мешок с Валетом, снизу выехала прозрачная полукруглая крышка, крутанулась вокруг оси, изолировав лоток и заодно открыв мешок. Из мешка выскочил Валет, пометался по тесному пространству, не желая лезть в трубу, но уже через пару секунд неотвратимая сила схватила его и потащила в бокс, вытягивая в тонкую длинную колбасу. Валет пронзительно завизжал, затем резко прекратил.

Дергунов передернул плечами, представив сколько сейчас в боксе кровищи. Нет уж, лучше быть подальше от этих научных экспериментов.

С минуту в боксе аппетитно чавкало и придыхало, затем бокс открылся, и на каталке выехал Небирос с сияющими глазами. Между прочим, никакой грязи не было, внутри бокса было стерильно чисто. Валет-Гриневский без остатка слился с Небиросом.

— В палату, — приказал Мортимер (Небироса увезли) и посмотрел на Черемушкина, в глазах которого читалось любопытство. — Ну, спрашивай, минута-другая есть.

— Надеюсь, он будет лучше прежнего? — сказал Черемушкин.

— Несомненно, — ответил Мортимер. Губы его тронула легкая улыбка и тут же исчезла. — Жить он будет отдельно, спасибо тебе, дружок, за терпение. У него будет другой, э-э, помощник. Ты его знаешь.

— Кто?

— Увидишь.

— Кто же в итоге получился? — спросил Черемушкин.

Дергунов покивал: да-да, кто же получился из такого странного набора?

— То, что вы назвали активатором, это своего рода модификатор, — велеречиво ответил Мортимер. — Может увеличить человека, гнома, собаку, того же клопа, а может уменьшить. Делает скелет стальным. Превращает живое существо в киборга, умеет клонировать. Сердюк сделал себя огромным, Коробченко и собаку злобными киборгами, а что толку? Всё надо делать умеючи… Бриллиант — это древняя матрица, хранитель информации о Могущественном Колоссе — повелителе Титанов. Наконец, череп с золотым венцом — это всё, что осталось от прекрасной Лилит… Но у нас, к счастью, имеется уникальное оборудование, способное соединить эти артефакты, бережно сохранив исходные предпосылки, нарастить мясо, создать исключительное существо.

— К которому ультиматоны неприменимы, — подхватил Черемушкин. — А ультиматоны — это основа. Я прав?

— У тебя хорошая память, Василий, — сказал Мортимер. — И вот тут на помощь приходит Валет, который внес человеческую преамбулу в созданного нами Небироса. Валет — наездник, водитель Небироса, он владеет всей информацией, он мозг. После обработки ультиматонами Небирос обретет вечность, сумеет проходить сквозь стены, преодолевать межзвездное пространство. Потребность в еде минимальна — питается космической энергией, тяга к роскоши отсутствует, работоспособность огромная, возможности неограниченные. Вот оно — будущее человечества, а не жалкие банкиры или олигархи, у которых в голове жирные прожорливые тараканы. Жадность не есть основа прогресса.

«Странно слышать это от вас, господин хороший», — подумал Черемушкин, но вслух ничего не сказал.

Глава 26. Школьный товарищ

Этим же вечером, точнее в 18.10, рядом со своим домом Черемушкин нос к носу столкнулся со школьным приятелем Денисом Антиповым. Дружили до девятого класса, потом Антиповы переехали в Москву, и на этом все связи были утеряны.

Естественно Черемушкин Дениса не узнал, а тот узнал сразу и негромко произнес: «Ну, здорово, Василий». Первое, что захотелось сделать — это сказать: «Извини, друг, был рад встрече, но…», — ну и так далее, то есть отбрехаться, однако Антипов грустно посмотрел на него и заметил:

— Разумеется, никто не обязывает, да и что старое ворошить. Только на кой ляд ты со всем этим связался?

Был он худ, бледен, говорил тихо. Раньше, помнится, был побоевитее. Куда, спрашивается, пропал тот Антипов — пусть невысокий, но крепенький, жизнерадостный брюнет с хорошим чувством юмора, поставившим, помнится, такой спектакль, на котором все ржали, как помешанные?

— С чем, извини, связался? — вздохнул Черемушкин.

— От тебя, брат, серой несет. Кстати, имя Небирос тебе ни о чем не говорит?

Черемушкин похлопал глазами, хоть стой, хоть падай.

Через пятнадцать минут они сидели за столом в Черемушкинской гостиной, Василий откупоривал бутылку французского коньяка, а Антипов резал лимон. Ветчина, соленая форель и свежие огурчики уже были порезаны и ждали своей минуты…

Коньяк пошёл Денису на пользу, он оживился, щечки подрумянились, голос окреп.

Разговор был неспешный, предполагающий долгий приятный вечер, когда собеседники вволю кушают, в меру пьют, пикируются на равных, хотя Черемушкин не стал выпячивать своё положение и уж тем более выспрашивать, каких высот достиг Антипов. Уже заканчивалась вторая бутылка коньяка, который оказался великолепным. И вдруг, в какой-то непостижимый момент Черемушкин понял — о равенстве и речи быть не может. Вот так вот взяло и накатило, огорошило голой правдой.