Плановые дети и другие случайности - [4]
— Я ничего не имею против детей, — согласилась Сюзанна. — Но сперва не мешало бы найти подходящего мужа.
— Ах, какая проблема! Я никогда не считалась первой красавицей, но хороший муж у меня всё-таки был. И я родила троих детей! Двух со щипцами — тяжёлые были роды — и одну кесаревым сечением. А ведь тогда, в шестидесятые годы, в больницах не было таких условий, как теперь: палата на двоих, телефон, телевизор и еда на выбор. А ваша бабушка вообще родила меня в трудное военное время прямо на заводе боеприпасов...
— Прошу тебя, мама! — перебила Сюзанна. — Все эти истории мы слышали уже много раз. И не преувеличивай, эти так называемые тяжёлые роды со щипцами — обычное дело. У нас в больнице они случаются каждый день...
— Но не твои собственные! Ах, и зачем ты тогда рассталась с Рене!
— Мама! — оскорбленно воскликнула Сюзанна. — Ты прекрасно знаешь, что это он меня бросил из-за моей покалеченной правой коленки!
Теодор успокаивающе обнял Хильдегард за плечи:
— Подумай о своём сердце!
Она дёрнулась:
— Моё сердце! Я должна думать о своём сердце, когда его топчут бессердечные дочери! Теодор сжал её руку:
— Пожалуйста, Хильдегард! Не огорчайся! Всё ещё впереди!
Мать немного успокоилась и снова пошла в наступление:
— Ну хорошо. Переходим к делу. Я посоветовалась с господином нотариусом. Как вы все знаете, он давний друг вашего отца. Мой дом со всем его содержимым... — Она осеклась, набрала воздуха и закончила: — ...я отписываю дочери, которая первой родит мне внука.
Воцарилось молчание. Все смотрели на неё. Первой опомнилась Регина. Она покачала головой:
— Нет, ты ведь это не всерьёз?
— Вполне безвкусная шутка, — поддержала её Аня.
— Такого рода распоряжение было бы просто аморально! — вставила Карин.
Все зашумели, перебивая друг друга. Нотариус поднял руки:
— Господа! Дамы и господа! Это распоряжение, согласно параграфу 657 Гражданского кодекса, абсолютно легитимно.
Мгновенно воцарилась тишина. Регина взглянула на Роберта. Аня посмотрела на Карин.
Мать снова повысила голос:
— Регина, Аня, Сюзанна! Мне не до шуток. Та из вас, которая первой родит живым собственного ребёнка, получит всё, что подлежит от меня передаче по наследству: дом и участок со всем, что на нём построено. В конце концов, я имею право на внука!
— А что же будет с двумя остальными? — спросила Сюзанна.
— Им не достанется ничего. Точка.
— Стоп, стоп, стоп! — воскликнула Аня. — Не надо упрощать. Ты не можешь оставить ни с чем двух своих дочерей. В конце концов, каждая из нас может претендовать на свою долю наследства.
— Конечно! — поддержала её Карин. — Господин нотариус, объясните это вашей клиентке!
— В принципе вы правы. — начал нотариус. — Когда вознаграждение по выполнении поставленного условия будет произведено, оно становится дарением, которое нуждается в нотариальном удостоверении. Те дочери, которые при этом дарении не получили ничего, в дальнейшем, при рассмотрении вопроса о наследстве, могут предъявить претензию...
— Ну вот видите! — воскликнула Карин.
— Претензия имеет основание только в том случае, если с момента дарения не прошло десяти лет. То есть к тому времени, когда ваша драгоценная матушка будет праздновать свой семьдесят первый день рождения — в чем мы не хотели бы, да и не можем, сомневаться, — всякая возможность претензии отпадёт. Первая родившая получит всё, остальные не получат ничего!
Все молчали.
До Сюзанны постепенно доходило, что их мать не шутит. Она давно заводила речь о внуке, а с возрастом уже начала опасаться, что жизнь ее дочерей не устроена. Но неужели именно это опасение подвигло ее на столь отчаянный шаг? Или за всем этим кроется что-то другое?
Внезапно Роберт рассмеялся:
— Хорошо, Аня, а теперь расскажи нам, как ты собираешься забеременеть от Карин.
— Я вообще не собираюсь участвовать в этом жутком и безнравственном соревновании! — решительно отрубила его свояченица.
— Это неслыханно! — возмутилась Карин. — Здесь путём подкупа пытаются склонить женщин к патриархальному, раболепно-покорному типу поведения. Но Аня не купится на эти провокации!
— Никогда! — подтвердила её подруга.
Карин повернулась к Роберту:
— Впрочем, если ты с твоим корыстным банкирским сердцем вздумаешь сделать на этом доме свою игру, смотри! Наша потенция не нуждается в подтверждении хвастливыми мерседесовскими звёздами.
— Потенция! — усмехнулся Роберт. — Откуда вам, лесбиянкам, знать, что это вообще такое?
— Позавидовал, да? Твоя законная даже не знает, чего она лишена! — она отправила Регине воздушный поцелуй.
Та швырнула кофейную ложечку и негодующе воскликнула:
— Карин, ты переходишь все границы! Что же касается этого так называемого распоряжения, то я тоже не собираюсь принимать в этом участие. Это... это же просто наглость! Да ты вообще в своём уме, мама?
— Лесбиянка! — презрительно бросил Роберт сидящей напротив него Карин.
— Пошлый обыватель! — прошипела Карин не менее презрительно.
Сюзанна попыталась вмешаться:
— Давайте мы с трезвой головой...
Но ей не дали договорить.
— Я не позволю двум лесбийским нищенкам безнаказанно оскорблять меня! — в ярости заорал Роберт.
— Ага, наступили господину на мозоль! — злорадствовала Карин.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.