Планету открывали сообща - [78]

Из книги, продиктованной Марко Поло, можно заключить, что незадолго до отъезда из Китая на родину он совершил плавание в Индию («вернулся Марко из Индии, из-за многих морей»).

Наиболее популярным в Западной Европе путешественником XIV века был монах Одорико Порденоне, получех-полуитальянец. Успехом своих странствий по странам Востока Порденоне обязан местному судоходству в еще большей степени, нежели Марко Поло.

Только из Константинополя до Басры монах дошел по суше, а остальную часть маршрута (Басра — Хормуз — Малабарский и Коромандельский берега Индии — Большие Зондские острова — Индокитай — Южный Китай) проделал на купеческих судах. Особенно много нового он узнал об островах Индонезии. Порденоне побывал на Суматре и Яве, вероятно, посетил и Калимантан (Борнео).

Широко использовал возможности восточного мореходства величайший путешественник XIV века Ибн Баттута. Ему не всегда везло на море. Отплыв из Каликута, центра индийской торговли, в Китай, он потерял все свое имущество в кораблекрушении. Затем арабский путешественник был ограблен пиратами. Но он снова выходил в море, совершил из Индии плавание на Мальдивские острова, Цейлон и Суматру и, наконец, достиг Южного Китая. Обратный путь из Китая он, как и Марко Поло, проделал на морских судах и через Суматру и Каликут направился в Северо-Восточную Аравию, а затем в Персию.

В XV веке плавание из Хормуза в Индию и обратно совершил русский землепроходец тверской купец Афанасий Никитин.

Деятельность португальского принца Энрики, пославшего не одну важную исследовательскую экспедицию, началась около 1415 года и закончилась с его смертью в 1460 году. Одни считают, что он хотел достигнуть Индии в обход Африки, другие — что африканское золото и рабы являлись сами по себе достаточным стимулом для португальских мореплавателей, спускавшихся все дальше и дальше вдоль западного побережья материка.

Невзирая на приказы принца, португальские моряки целых двенадцать лет не могли обогнуть африканский мыс Божадор (Бохадор), весьма близкий к их родине и весьма далекий от Индии. Им мешали не только течения, мели и противные ветры, но и суеверный страх: за мысом, по представлениям тогдашних моряков, обитали чудовища, способные поглотить их вместе с судами.

Энрики не посчитался с этим суеверием. Надо полагать, что он опирался на авторитет античных авторов, придерживавшихся более прогрессивных взглядов. Таким был Плиний, передавший сообщение об экспедиции Ганнона. Геродот едва ли был известен в Португалии при жизни принца Энрики, но сведения о египетско-финикийской экспедиции вокруг Африки, записанные греческим историком, могли стать достоянием просвещенных людей этой страны через латинские космографии.

Подтверждение своим взглядам принц Энрики и его ученые консультанты находили и в картах, состав-лившихся в торговых городах Средиземноморья. Уже в XV веке Африку нередко изображали суживающейся к югу. Это произошло не без влияния арабских географов. В 1457–1459 годах в Венеции появилась карта мира, составленная монахом фра Мауро. Она рассказывала об одном из замечательных путешествий арабских мореплавателей Востока, поныне остающихся безымянными.

Карта была составлена Мауро по заказу португальского короля Аффонсу V, который сообщил ему обо всех географических открытиях португальцев, сделанных до 1457 года. Ясно поэтому, что карта Мауро была отлично известна всем португальским путешественникам, отправлявшимся на поиски новых земель после этой даты.

Юг Африки, по Мауро, омывается морем. В этом он мог следовать аль-Масуди, еще в X веке лично побывавшему в Восточной Африке, а также аль-Бируни (XI век) и их последователям.

Гораздо важнее надпись на карте венецианского ученого, гласящая, что около 1420 года одно судно, обогнув некий мыс Диаб, перешло из Индийского океана в Море тьмы (так называли арабы Атлантику). При этом оно держало курс на Алгарви (юг Португалии, где дольше всего держались арабы, а затем часть Марокко, захваченная португальцами). Мауро именует судно индийской джонкой, очевидно имея в виду арабский торговый корабль, совершавший рейсы в Индию и, значит, обладавший необходимыми мореходными качествами. Экспедиция, по его словам, прошла 2000 миль и благополучно вернулась.

О том, что такие попытки издавна предпринимались арабами, известно еще из «Хронологии восточных народов», составленной аль-Бируни. Из этой книги видно, что уже в XI веке арабские мореплаватели пытались пройти на юг от Софалы, расположенной под 20-м градусом южной широты. В дальнейшем граница арабского мореплавания в Восточной Африке была еще отодвинута до 23 градусов 58 минут южной широты. Расположенный в этой точке мыс Корриентес назывался у арабов Джебель-эн-Надама, что означает мыс Раскаяния, ибо мореплаватели, огибавшие его, скоро раскаивались в своем поступке: сильное Мозамбикское течение не давало им возможности вернуться — слишком несовершенно было парусное вооружение судов.

Одна из попыток обогнуть мыс наконец увенчалась блистательным успехом, ибо арабские мореплаватели сумели все же вернуться на север. Для этого им нужно было обойти Мозамбикское течение к востоку от Мадагаскара, а затем воспользоваться противотечением, начинающимся под 37–40 градусом южной широты. Такой маршрут был доступен только кормчему, в совершенстве овладевшему искусством лавирования в море, да и то лишь при благоприятных обстоятельствах. Не удивительно поэтому, что экспедиция 1420 года осталась единичным явлением.