Планету открывали сообща - [14]

Бэхтол сообщает, что испытанные модели всех типов могут успешно идти против ветра. При этом каноэ с V-образным или круглым дном и большим рулевым веслом способны держаться под углом 45 градусов к ветру, что примерно соответствует достижениям современных парусных судов.

Скорость хода океанийских судов (особенно ладей с балансиром) всегда поражала европейских мореплавателей. Кук отмечал, что тонганские каноэ все без исключения обгоняли его корабли. Американский мореплаватель первой половины XIX века Уилкс говорил, что фиджийские суда ходят с невероятной скоростью: до 12–14 узлов. Некоторые микронезийские суда делали 15, 18 и даже 22 мили в час. Французский мореплаватель Бугенвиль, как и Дж. Кук, рассказывает, что океанийские ладьи буквально кружились вокруг его кораблей, которые не стояли на якоре, а шли под парусами. Во время посещения Маршалловых островов русским кораблем «Рюрик» (1819) островитяне легко обгоняли его, а затем спускали паруса, чтобы он смог поравняться с ними.

Удивительная остойчивость двойных ладей и ладей с балансиром привлекла внимание и современных судостроителей. В Советском Союзе и в других странах Европы, а также в Америке суда с двумя корпусами применяют при спасательных работах. Кроме того, у нас стали строить такие суда — их называют катамаранами— и для перевозки пассажиров и грузов: наличие двух корпусов намного увеличивает емкость судна. Строят у нас теперь и спортивные лодки с отходящим в сторону поплавком-балансиром, на которых, как и на катамаране, можно уверенно чувствовать себя в любую погоду.

Французский мореплаватель Э. Бишоп проверил возможности ладьи с двумя корпусами. На таком судне, построенном на Таити, он благополучно прошел через три океана, обогнув мыс Доброй Надежды, и прибыл в город Канн на французском побережье Средиземного моря.

Чтобы совершать дальние плавания, мало, однако, иметь суда. Надо еще овладеть искусством судовождения, навигации.

При каботажном плавании океанийцы имели возможность ориентироваться по приметам, которые недоступны органам чувств европейцев: по запахам, цвету воды, отблескам на небе, облакам над островами, лежащими еще за горизонтом, и т. д.

Однако в открытом море, вдали от берегов, все это не могло им помочь. В основе навигационного искусства океанийских кормчих — этих подлинных капитанов дальнего плавания, — так же как и у мореходов других стран, лежит знание начатков астрономии.

На островах Полинезии эти знания нередко были монополией тех или иных родов, принадлежавших к верхушке общества, и передавались по наследству. В Микронезии же они становились достоянием широкого круга людей.

Один старик с островов Гилберта рассказывал в 1942 году, как он лет шестьдесят тому назад четырнадцатилетним мальчиком изучал астрономию. Это происходило в мужском доме. Карниз изображал восточный горизонт, крыша — небо, коньковая балка — меридиан, верхушка столба— звезду Ригель. Строительные балки как бы делили небо на участки, и каждое созвездие имело свое воображаемое место на крыше. Он изучил сто семьдесят восемь звезд и созвездий, указывал их место на стропилах, высоту их над карнизом (горизонтом) при восходе и заходе солнца в любое время года. Лишь после этого он перешел к изучению звезд на небе и маршрутов к различным островам.

И в Полинезии — даже в колониальный период астрономические познания распространялись за пределы узкого круга посвященных.

В 1882 году один миссионер отплыл на парусной шхуне с островов Санта-Крус. На шхуне находились трое местных ребят. Старший сообщал товарищам названия звезд и поразил миссионера своими познаниями. В любое время дня и ночи все трое — даже самый младший, мальчик лет десяти, — могли указать, в каком направлении находится их родная земля. Дети не ошибались и тогда, когда шхуна удалилась на сотни миль от архипелага Санта-Крус.

В одном полинезийском предании описывается сильный шторм, в который попадает ладья. Но кормчий не боится бури. Стоя во весь рост, он поет песню. В этой песне мореплаватель просит богов не о тихой погоде — в такой милости он не нуждается. Пусть и дальше бушует ветер — лишь бы он развеял тучи. Тогда кормчий снова увидит звезды, по которым поведет свое судно.

Океанийцы прекрасно изучили звездное небо — им было известно множество светил. Знали они и о таком факте, чрезвычайно важном для моряка: вид звездного неба постепенно меняется по мере продвижения судна с севера на юг или с юга на север.

Способность океанийцев ориентироваться в открытом море нередко казалась европейцам чудесной, таинственной. Однако никакого чуда тут не было. Европейские и американские моряки в XVIII веке и много позднее определяли свое местоположение в море с помощью инструментов, которые наводили на небесные светила. Океанийцы же, не имея таких приборов, определяли свое местоположение «на глазок», с помощью визуального наблюдения за теми же светилами.

Океанийцы прекрасно знали направления ветров, постоянно дующих в Тихом океане, а также течений, включая подводные. Еще в глубокой древности они заметили, что под влиянием пассатов направление волн на обширных пространствах океана остается неизменным. Кормчие зорко следили за тем, чтобы нос судна всегда оставался под определенным углом к этому направлению. И судно не сбивалось с заданного курса.