Планету открывали сообща - [12]

Борьба с морской стихией вырабатывала у островитян выдержку, волю и любознательность. Физический и нравственный облик народа-морехода складывался в этой борьбе, которая не только была для него трудом, но и занимала досуг.

Ограниченность территории островов Полинезии толкала их жителей ко все новым переселениям, которым по необходимости предшествовали плавания разведочного характера. Общая площадь полинезийской суши (без Новой Зеландии) всего 27 тысяч квадратных километров, то есть меньше, чем, скажем, территория Бельгии или Швейцарии. Полагают, что на этой территории ко времени появления европейцев проживало около миллиона человек. Следовательно, плотность населения составляла почти сорок человек на квадратный километр. Такой плотности могут позавидовать иные государства современной Европы, например Швеция и Норвегия.

Не удивительно, что в неурожайные годы смельчаки пускались в океан — либо на поиски новых земель, либо для поселения на уже известных им островах. Еще в середине XIX века на острове Ротума имелись большие суда, которыми в прошлом пользовались переселенцы. Американский офицер Д. Портер, в начале XIX века побывавший на Маркизских островах, сообщал, что в этом архипелаге засуха нередко продолжалась несколько лет подряд. В такие времена, писал он, ладьи отправлялись на поиски других островов, а жрецы ходили из дома в дом, дребезжащим голосом уведомляли жителей о том, что друзья их нашли землю, изобилующую хлебным деревом и кокосовыми орехами, и предлагали последовать за ними. В результате в океан отплывали целые флоты с запасом пищи и воды, а также свиньями, домашней птицей и молодыми растениями. По утверждению Портера, за несколько лет с Вашингтоновых и Маркизских островов отплыло более восьмисот мужчин, женщин и детей.

Хотя хозяйство океанийцев было в основном натуральным, в нем практиковался обмен. Особенно тесные торговые и политические связи установились между архипелагами Тонга (Полинезия) и Фиджи (Меланезия), отстоящими друг от друга на 200 миль, а также Тонга и Самоа (по прямой линии — 360 миль).

Тонганцы покупали на островах Фиджи суда, которые изготовлялись на заказ, а также сандаловое дерево. В обмен они доставляли китовый ус, тапу (материя из луба), палицы. Молодежь с островов Тонга отправлялась на Фиджи для обучения военному делу и проводила там несколько лет. Тонганцы занимались и посреднической торговлей: ходили на архипелаг Самоа за красными перьями — их выменивали на циновки, — а затем доставляли перья на Фиджи. Они перевозили огромные камни для гробниц своих вождей.

Морская торговля была развита и в Микронезии. Жители острова Яп (Каролинский архипелаг) отправлялись за 300 миль на острова Палау за «каменными деньгами» (диски кальцита диаметром до трех с половиной метров).

Перенаселенность и необходимость в торговом обмене были не единственными причинами, побуждавшими мореходов отправляться в дальние плавания. Поиски новых земель были обусловлены и социальным строем островитян. У них издавна выделилась верхушка в лице вождей и жрецов, появились зачатки эксплуатации человека человеком, а с нею и государственности.

Войны и набеги соседей заставляли побежденные племена отправляться в неведомую даль. Распри в верхушке общества, постоянная борьба за власть приводили к изгнанию отдельных родовых старейшин. А у изгнанников был один путь: в открытый океан. Нередко вожди со своими отрядами бороздили моря и с завоевательными или пиратскими целями.

Викинги солнечного восхода

Все это очень напоминает средневековую историю скандинавов. Особенно разительно сходство с викингами у тонганцев, которые совмещали мирную торговлю с пиратскими набегами на ближние и дальние острова. От них не отставали и таитяне. Английский мореплаватель Джемс Кук был свидетелем того, как целый флот, насчитывавший около восьми тысяч воинов, отправился с Таити на завоевание другого острова.

Как мы видели, причин (к ним следует отнести и простую любознательность) для поисков новых земель, для совершения географических открытий у океанийцев было более чем достаточно.

Но как же обстояло дело с реальными возможностями для таких открытий?

Выше говорилось о том, что Пигафетта неправильно именовал плавучие средства океанийцев лодчонками. На мой взгляд, неверно называть их и лодками, как это делается порой в нашей литературе. Ибо тогда придется применить тот же термин к европейским кораблям, на которых совершались великие открытия XV–XVI веков.

Жители островов Фиджи и полинезийцы изобрели или усовершенствовали несколько типов морских судов, отлично приспособленных к условиям плавания в Тихом океане. Наряду с ладьями для рыбной ловли и военных действий существовали специальные суда для дальних путешествий.

Среди полинезийских судов преобладали одиночные и двойные долбленые ладьи, ладьи с балансиром (отходящим от корпуса «коромыслом», как называли его русские мореплаватели XIX века), иногда с двумя. В межостровных плаваниях применялись также плоты.

У нас нет никаких сведений о типах судов, которыми на первых порах пользовались предки полинезийцев, пишет Те Ранги Хироа. Однако можно не сомневаться в том, что известные нам полинезийские суда в основном строились по тем древним образцам, которые оказались удачными.