Планета Скарсида - [22]

— Не пойдёт. — заявил Кунжут, сосредоточенно слушая рассуждения стратега Габриэла. — Дело в том, что на орбите болтается большое количество всякой дряни, которая все годы всплывала с поверхности планеты во время утренней невесомости. Если ракеты двинут с ускорением, то неминуемо столкновение с орбитальным мусором. Алахоха, конечно, крепкая древесина, но травмы будут неизбежны.

— Да. — подтвердили другие бойцы. — Обычно мы всплываем медленно и лишь на орбите врубаем дюзы.

— Я расчищу перед эскадрой путь. Распылю мусор. — хладнокровно заявил Моррис.

— Тогда ура! — закричали коты.

— Но ваше оружие просто смехотворно. — тут же прервал восторги стратег.

Воцарилась тишина.

— Рогатки, камни, копья, стрелы — всё это просто игрушки.

— Ещё сети. — неуверенно подсказал один из старейшин.

Моррис даже не обрати внимания на такую мелочь.

— Необходимо новое вооружение. — сказал он. — но и не это главное. Я предлагаю решить проблему раз и навсегда — лишить собакоидов возможности совершать межпланетные перелёты.

— Как это?! — изумились коты.

— Чем пользуются ваши враги в качестве средства перелёта? Делают ракеты из деревьев?

— Нет. — помотал головой Кунжут. — Они не пользуются ракетами. Они используют биоскафандры — шкуры толстых крокодалсов, которых специально для того разводят. Скажи, Культяпкин.

К народу вытолкнули архивариуса, которого привезли в город гости. Старик прокашлялся, развернул свои драгоценные свитки и начал объяснять:

— В определённой точке орбиты, по мере приближения планет к фокусу, начинается годовое утро, а вместе с ней невесомость. Собакоиды пользуются этим так же, как и мы. Когда наступает время невесомости, они взлетают и достигают открытого космического пространства. Там при помощи припасённых камней они задают своим телам направление к Скарсиде и ждут, когда снова начнёт действовать тяготение. Тогда они выпадают на землю и начинается война. Она длится всё время, пока планеты совершают пять витков вокруг фокуса.

— Так тяготение восстанавливается, пока планеты кружат вокруг фокуса?! — удивился Моррис. — Но почему? Ведь взаимное тяготение двух солнц должно в точке фокуса действовать максимально!

— Вот этого мы не знаем. — признались коты. — Но, если бы тяготение не восстановилось на это время, никакой войны бы просто не было — как вести военные действия в невесомости?

— Так. Дальше. — сосредоточенно ответил Габриэл, уже увлечённый экзотическими проблемами этой межпланетной войны.

— Ну, они высаживаются, и мы дерёмся. Собакоидов вообще очень трудно одолеть, когда они в скафандрах — камни стрелы, топоры их не берут. Мы ловим их сетями, связываем и засовываем в клетки. Самое удачное — подбить из рогатки собакоиду глаз, тогда они лишаются возможности видеть. Вообще, это есть наше постоянное и увлекательное занятие — придумывать, что можно сделать с собакоидом, закованным в скафандр.

— Тогда надо уничтожить начисто тот вид животных, которые дают вашему врагу скафандры. — решительно изрёк Моррис. — Ваши враги не просто станут уязвимы, но и лишатся возможности перемещаться на Скарсиду.

Едва коты осознали важность этой идеи, как возопили на все лады в полном восторге. Вот это да! — такого им в голову пока не приходило.

— Я завершу статистику самым блестящим результатом! — плача от избытка гордости, прошептал старый Кульпяпкин.

— Моррис, вы блестящий стратег! — говорили в крайнем восторге вожди Скарсиды.

Моррис не утерпел и взглянул на Ингу Марушевич. Среди взбудораженного кошачьего общества она одна держалась сдержанно и ответный взгляд, который она бросила на Габриэла, был странен.

* * *

Кажется, она не питала больших надежд на гений Морриса, и вообще сомневалась в целесообразности придуманного им плана. Сам Моррис вполне давал себе отчёт в том, что его решение отправить Занната с его Спутником в круиз было откровенно спонтанным и слишком поспешным. Но было у него и такое чувство, словно каждая минута, проведённая всуе, отдаляет их шансы на победу — слишком хорошо знал он Рушера. Последнее слово бывшего Владыки, оброненное им в запальчивости, лишь по причине крайней ненависти к Айрону Коэну, из желания хоть на мгновение насладиться мщением, Габриэл запомнил очень хорошо.

«Рушер не спит уже десять лет.» — вот что сказал перед своим исчезновением Калвин Рушер. И Моррис склонялся к мысли, что он не лгал — не в манере этого тирана хвастать тем, чего нет. Он скорее умолчит о своих возможностях.

Так вот, Моррис был уверен, что у противника есть план, и этот план уже в действии. И чем дольше они тянут, разменивая время на сон и отдых, тем более теряют шансы. Все эти соображения говорили в пользу внезапно принятого Моррисом решения. Он вслушивался в свои внутренние ощущения и всё больше убеждался, что поступил верно.

Дело в том, что ситуация оказалась крайне нестандартной. Любой военный специалист растерялся бы в ней. Нормально считалось знать, каким вооружением обладает противник, как дислоцированы его силы, просчитать возможную тактику. Здесь всё это невозможно: любой из этих параметров может меняться произвольно. Силу можно воплотить в любую форму. По сути, это будет сражение не между квази и псами, а между Моррисом и Рушером. Первый раз Габриэл открыто выступал против Владыки.