Планета шампуня - [5]
Когда— то, в шестидесятые, наша мать была чистейший ботанический наивняк. Мы ей это нет-нет да и напоминаем… Ну же, мать-натура, очнись! Но чаще мы говорим попросту — мать-в-натуре… матъ-в-натуре.
— Мать в натуре. Мать в натуре!
— Да, пончик мой?
— Покажи, как ты любишь камеру!
— Ах да, прости. — Она вымучивает бледную улыбку. — Как по-твоему, страшная рожица получилась у тыквы? Я хотела вырезать злую-презлую.
— У-уу, страшилище!
— Мне кажется, в тыквах есть что-то божественное — (ох-хо-хо, опять оседлала любимого хипповского конька) — они как большие оранжевые символы счастья. Трудно представить, что можно по-настоящему испугаться тыквы. А фото будет художественное, Тайлер? Хочу, чтобы мои внуки думали, будто я была культурная и образованная. Не такая, как на самом деле.
— Художественное, художественное, не волнуйся! Ну хоть какую-нибудь эмоцию выдай, Джасмин, пожалуйста!
Откуда ни возьмись появляется целая стая угольно-черного перелетного воронья, которая грязной кляксой повисает в небе прямо над нами, постепенно смещаясь вдоль реки к югу, к месту зимовки. Джасмин никак не желает сменить угрюмое выражение лица. Я предлагаю ей бросить затею с портретом — отложим до другого раза.
— Нет-нет. Сейчас самое время. Это из-за ворон я снова расстроилась. Просто был один случай в детстве, когда мы жили в Маунт-Шасте.
— Зрителям в студии не терпится услышать ваши воспоминания.
— Дело было после полудня. Отец, твой дед, обрубал сучья на сосне возле самого дома и все время пререкался с мамой, потому что она снизу указывала ему что да как. И вот на землю падает очередная куча ветвей, и вдруг мы видим, что над ними как очумелые мечутся два голубя. Мама крикнула ему: «Прекрати!» Они пошли посмотреть и поняли — да только уже поздно, — что срубили ветку с голубиным гнездом.
— Еще бы не расстроиться от такой истории, Джасмин.
— Мама в слезах убежала в дом. Отец принялся ее уговаривать, что, мол, голуби птицы глупые, им все нипочем, недели не пройдет, как у них уже будет новая кладка, но все равно мама и по сей день говорит, что все бы отдала, только бы вернуть назад ту минуту…
— Ты закончила, а?
— Не уезжай в Сиэтл, Тайлер.
— Джасмин, не говори мне таких вещей, ладно? Угомонись. У меня впереди жизнь. Все меняется.
— Ненавижу ворон. Они забираются в гнезда к другим птицам и сжирают яйца.
— Смени пластинку, Джасмин, и улыбнись наконец, иначе я все бросаю. Как я могу сделать хороший снимок, если ты говоришь такое? Подумай о чем-нибудь веселом — ну там, как котята резвятся, или что другое!
Но сам-то я, конечно, прекрасно понимаю, почему Джасмин цепляется за такие тоскливые воспоминания, составляя из них обстановку собственного внутреннего мира. Когда я представляю себе ее положение, то думаю, что это примерно как треснуться со всего маху головой об угол открытой дверцы буфета -боль такая невыносимо пронзительная, сосредоточенная на таком крохотном участке, что ты невольно бьешь себя по больному месту, чтобы «разжижить» боль — разогнать ее в стороны от центра.
— Попробуй сменить позу, — предлагаю я, придвигая штатив поближе, так, чтобы в фокусе оказалось только лицо Джасмин и ее тыква. — Поверни голову и посмотри мистеру Тыквину прямо в лицо, идет?
— Идет.
— Теперь притворись, что вы играете с ним в гляделки — кто дольше выдержит не сморгнув, идет?
— Ну да.
Скучные кадры. Ни то ни сё.
— Давай попробуем иначе. Притворись, будто мистер Тыквин — это Киттикатька (наша кошка), — и ты не отрываясь смотришь ей в глаза в надежде заметить проблеск интеллекта, — так сказать, опыт общения разных биологических видов.
— Давай.
Немного лучше, но только немного. Мне бы что-нибудь поинтересней.
— А как тебе такая идея: притворись, что мистер Тыквин — тот единственный в мире человек, которого ты боишься как огня, который хочет тебя погубить, а? Сожрать тебя заживо. — Я готов двинуть себя в поддых, когда из меня вылетают эти слова, но слишком поздно. Ясные, выразительные черты лица Джасмин искажаются от ужаса, мой палец нажимает кнопку затвора — и портрет готов: портрет, на который будут смотреть ее внуки, такой они ее и запомнят — Джасмин, глядящая в лицо миру, как она глядит сегодня, на нынешнем этапе своей жизни, до смерти напуганная монстром — своим собственным творением.
Мои воспоминания начинаются с Рональда Рейгана — мысли, соображения, всплески памяти, как салют из белых птиц на церемонии коронации. Из до-рейгановских времен я не помню почти ничего: зыбкие, призрачные сплетения каких-то образов, явно рожденные в полусне фантомы бесцветной серой эпохи: камешки вместо ручных зверушек… трусы и маечки, которые ты совал в рот… кольца из лунного камня, которые показывали тебе, здоров ли ты. Я тогда, наверно, спал не просыпаясь.
Но я помню и еще кое-что. Рассказать вам о коммуне хиппи, о жизни ребенка в лесу на острове в Британской Колумбии? Рассказать вам о пропахших рыбой спальных мешках, о скалящих зубы серых псинах с голубыми глазами-ледышками, о том, как взрослые по несколько недель кряду пропадали в лесу и потом, шатаясь и падая, возвращались в коммуну, — вся кожа в струпьях и ссадинах, волосы как заросли папоротника, глаза слепые от солнца, а речь — какая-то мешанина из глубокомысленных Ответов.
![Generation Икс](/storage/book-covers/ff/ffffb713449bb455b65cf8bf830e5e6426356ea0.jpg)
«Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами – и существует масса вещей, в которых мы решили не участвовать. Мы хотели тишины – и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, закрученными в узлы, и уже думали, что когда-нибудь нам удастся опорожнить кишечник. Наши организмы, пропитанные запахом копировальных машин, детского крема и гербовой бумаги, взбунтовались из-за бесконечного стресса, рожденного бессмысленной работой, которую мы выполняли неохотно и за которую нас никто не благодарил.
![Элеанор Ригби](/storage/book-covers/f1/f1662170bdf2f69b7604fb19fca9251540af4b35.jpg)
Первый роман Коупленда, которому удалось превзойти успех двух его легендарных произведений — «Поколения Х» и «Рабов Майкрософта»! Книга, в которой культовый писатель ломает все представления о своем «стиле и почерке» — и дерзко врывается на новую территорию! Как? Красиво!!! «Фирменный коуплендовский юмор, помноженный на весьма необычный сюжет... оригинально и весело!» Village Voice «Невероятный коктейль из насилия, юмора, фантасмагории и пародийной мистики, который буквально валит читателя под стол!» San Francisco Chronicle«Возможно, первая из великих книг третьего тысячелетия!» Kirkus Reviews«Зло, трогательно, умно… и невероятно смешно!» Tribune.
![Поколение Х](/storage/book-covers/c0/c029035c8542b59348b9165aa01f9e0e4ad76d8a.jpg)
Дебютный роман Дугласа Коупленда, выросший из редакционного задания ванкуверского издательства – но в итоге вместо документального исследования получилось произведение, ставшее одним из самых культовых произведений ХХ века. Роман о маргиналах, покидающих свои уютные дома и обустроенные офисы, чтобы начать новую жизнь, наполненную неизведанными ощущениями и свежими эмоциями.
![Эй, Нострадамус!](/storage/book-covers/71/71d5412c104342db9fec0f0a6ab096bebee59714.jpg)
Новый роман от легендарного автора двух «летописей времен» — «Поколения X» начала девяностых и «Рабов „Майкрософта“ — конца девяностых. Какими станут для него двухтысячные?…
![Жизнь после Бога](/storage/book-covers/83/83e4532334b6df789bb1fa7546d95a141fc9c998.jpg)
«Жизнь после бога» (1994) – одна из самых нашумевших книг 1990-гг., по-настоящему современный роман канадского писателя Дугласа Коупленда (р. 1961). Дневник радостей и разочарований, любви и одиночества – это очень человечная книга впервые выходящая на русском языке.
![Пока подружка в коме](/storage/book-covers/29/296069941b2c8c10ad223e174e5766e27e27dd44.jpg)
Конец света подкрался незаметно.И, честно говоря, очень вовремя…Такова основная мысль самого постмодернистского романа Дугласа Коупленда, о котором критики писали: «Сюжет, достойный Воннегута, автор изложил в саркастической манере Брета Истона Эллиса».Реальность, фантастика и гротеск переплетаются в этом непростом и очень занятном произведении настолько тесно, что подобрать для него жанровое определение очень трудно. Его можно назвать ироничной антиутопией, социальной сатирой, интеллектуальной фантастикой и даже «романом взросления», но для читателя важнее другое: от этой книги просто невозможно оторваться.
![Странствие слона](/storage/book-covers/b9/b9ce32180bffd32efb659b26b11bb08ae2dc2eaf.jpg)
«Странствие слона» — предпоследняя книга Жозе Сарамаго, великого португальского писателя и лауреата Нобелевской премии по литературе, ушедшего из жизни в 2010 году. В этом романе король Португалии Жуан III Благочестивый преподносит эрцгерцогу Максимилиану, будущему императору Священной Римской империи, необычный свадебный подарок — слона по кличке Соломон. И вот со своим погоншиком Субхро слон отправляется в странствие по всей раздираемой религиозными войнами Европе, претерпевая в дороге массу приключений.
![Canto](/storage/book-covers/03/038dc7b28728db6b648d715070a5328472016d47.jpg)
«Canto» (1963) — «культовый антироман» Пауля Низона (р. 1929), автора, которого критики называют величайшим из всех, ныне пишущих на немецком языке. Это лирический роман-монолог, в котором образы, навеянные впечатлениями от Италии, «рифмуются», причудливо переплетаются, создавая сложный словесно-музыкальный рисунок, многоголосый мир, полный противоречий и гармонии.
![Выжить с волками](/storage/book-covers/87/870d674e26f9806fbc89fcabf99c16c9a1cbdf49.jpg)
1941 год. Родители девочки Миши, скрывавшиеся в Бельгии, депортированы. Ребенок решает бежать на восток и найти их. Чтобы выжить, девочке приходится красть еду и одежду. В лесу ее спасает от гибели пара волков, переняв повадки которых, она становится полноправным членом стаи. За четыре года скитаний по охваченной огнем и залитой кровью Европе девочка открывает для себя звериную жестокость людей и доброту диких животных…Эта история Маугли времен Второй мировой войны поражает воображение и трогает сердце.
![За что мы любим женщин (сборник)](/storage/book-covers/96/96f39899a953c6a55f896a672cc3aa03629027f3.jpg)
Мирча Кэртэреску (р. 1956 г.) — настоящая звезда современной европейской литературы. Многотомная сага «Ослепительный» (Orbitor, 1996–2007) принесла ему репутацию «румынского Маркеса», а его стиль многие критики стали называть «балканским барокко». Однако по-настоящему широкий читательский успех пришел к Кэртэреску вместе с выходом сборника его любовной прозы «За что мы любим женщин» — только в Румынии книга разошлась рекордным для страны тиражом в 150 000 экземпляров. Необыкновенное сочетание утонченного эротизма, по-набоковски изысканного чувства формы и яркого национального колорита сделали Кэртэреску самым читаемым румынским писателем последнего десятилетия.
![Статьи из журнала «Медведь»](/storage/book-covers/75/750ae2057975885d9c4da1eaddbf1ce4c365c7a5.jpg)
Публицистические, критические статьи, интервью и лирический рассказ опубликованы в мужском журнале для чтения «Медведь» в 2009–2010 гг.
![Статьи из журнала «Русская жизнь»](/storage/book-covers/3a/3adf5a805ebb74ea3d41170281d316ac8d8fbb76.jpg)
Литературно-критические и полемические статьи, кинорецензии, интервью с писателями и биографические очерки, размышления о российской фантастике и вечных темах русской литературы, эссе и пародии были опубликованы в журнале «Русская жизнь» с апреля 2007 г. вплоть до закрытия в июне 2009 г.
![Условно пригодные](/storage/book-covers/2f/2fd781144d6eec66cdf3237ee2dff46a41880d29.jpg)
«Условно пригодные» (1993) — четвертый роман Питера Хёга (р. 1957), автора знаменитой «Смиллы и ее чувства снега» (1992).Трое одиноких детей из школы-интерната пытаются выяснить природу времени и раскрыть тайный заговор взрослых, нарушить ограничения и правила, направленные на подавление личности.
![Пфитц](/storage/book-covers/a1/a1f10771a9639a8ee531c5274cd50c19d9c95dcf.jpg)
Эндрю Крами (р. 1961) — современный шотландский писатель, физик по образованию, автор четырех романов, удостоенный национальной премии за лучший дебют в 1994 году. Роман «Пфитц» (1995) — вероятно, самое экстравагантное произведение писателя, — приглашает Вас в XVIII век, в маленькое немецкое княжество, правитель которого сосредоточил все свои средства и усилия подданных на создании воображаемого города — Ррайннштадта. Пфитц — двоюродный брат поручика Киже — возникнув из ошибки на бумаге, начинает вполне самостоятельное существование…
![Безутешные](/storage/book-covers/7a/7ab1178acbaa519e453216c66330c1739646f8f5.jpg)
Предполагал ли Кафка, что его художественный метод можно довести до логического завершения? Возможно, лучший англоязычный писатель настоящего времени, лауреат многочисленных литературных премий, Кадзуо Исигуро в романе «Безутешные» сделал кафкианские декорации фоном для изображения личности художника, не способного разделить свою частную и социальную жизнь. Это одновременно и фарс и кошмар, исследование жестокости, присущей обществу в целом и отдельной семье, и все это на фоне выдуманного города, на грани реальности…«Безутешные» – сложнейший и, возможно, лучший роман Кадзуо Исигуро, наполненный многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями.
![Женщина и обезьяна](/storage/book-covers/82/8241464609758b942cfced5b52e39e735b13f94c.jpg)
Питер Хёг (р. 1957) — самый знаменитый современный писатель Дании, а возможно, и Скандинавии; автор пяти книг, переведённых на три десятка языков мира.«Женщина и обезьяна» (1996) — его последний на сегодняшний день роман, в котором под беспощадный и иронический взгляд автора на этот раз попадают категории «животного» и «человеческого», — вероятно, напомнит читателю незабываемую «Смиллу и её чувство снега».