Планета обезьян. Истории Запретной зоны - [5]

Это было унизительным позором, это нарушало все заветы. Умереть так – с лицом, устремленным в небо, лицом, открытым для падальщиков. Человек должен открывать свое истинное лицо только для Бога.

– Я принесу веревку. Мы тебя поднимем, – сказал Таул.

– Нет, – отозвался Пардел едва слышным вздохом.

Падение лишило его всех сил, и он мог только шептать, хотя разгоравшийся в голове Таула огонь говорил о том, что старик на самом деле кричит.

– Тогда что? – спросил Таул.

– Покой, – прошептал Пардел. – А когда и ты успокоишься, напомни мое имя Богу.

Таул кивнул и осторожно стянул с лица старика порванную маску, стараясь не встречаться с ним взглядом. Поврежденный латекс, когда-то тщательно отлитый по заданной форме, уже не восстановить.

Потом Таул снял свою собственную маску. Он даже не понимал, почему продолжал носить ее, после того как старейшины сделали его необожженным. В этом не было смысла, потому что в Тауле не осталось внутренней сущности, и его истинное лицо не имело значения.

Он прикрепил свою маску к лицу старика. Тот должен умереть с достоинством.

– Как ты это сделаешь? – прохрипел Пардел.

Таул отличался большой силой. Отчасти именно из-за этого старейшины и выбрали его. Он просунул руки под спину Пардела и приподнял его, так чтобы старик сидел. Ноги Пардела задели друг друга, и тот поморщился.

Таул вынул свой нож и положил его на край выступа. Старик посмотрел на нож, решив, что это и есть орудие смерти, и надеясь, что Таул совершит все быстро и уверенно. Пока Пардел смотрел, Таул стремительным движением правой руки переломил ему шею, которая хрустнула, словно сухая ветка. Глаза Пардела тут же погасли.

Таул положил тело старика и подоткнул его рваные одежды, чтобы их не развевал постоянно дующий в каньоне ветер. Попрощавшись, он полез наверх, навстречу остальным.

Взобравшись на вершину и поднявшись на ноги, он заметил на себе взгляды Калио, Арнии и Котте. Котте протянул ему винтовку.

– Пардел затих, – сказал Калио.

– Он ушел, – сказал Таул. – Его путь закончен. Омега.

– Альфа и омега, – пропели все хором.

– Где твое лицо? – спросил Котте.

– Мне оно больше не нужно, – ответил Таул. – Но оно было нужно Парделу.

– Я и забыла, какой ты красивый, – произнесла Арния, разглядывая его.

Две недели они шли по дороге, петляющей между кратерами. Ночами вдали лаяли дикие собаки, и Таул держал винтовку наготове. Днем, в жару, они шли по краям широких кратеров. Солнце пекло настолько сильно, что воздух гудел и щелкал. На дне кратеров виднелись озера, состоящие из неизвестной жидкости, некоторые из них отливали ярко-бирюзовым или кроваво-красным цветом. Ветер доносил запах серы. Иногда в озерах что-то шевелилось – из их глубин поднималось нечто темное и массивное, отливающее металлом, но расплывающееся в дымке, клубящейся над ядовитой жидкостью.

Три дня спустя они впервые увидели признаки долины. Дорога извивалась между спекшимися от жара развалинами, которые были настолько древними, что походили на природные камни, но Таул различал проемы на месте окон и впадины на месте дверей. Кое-где виднелись полосы металла – там, где когда-то проходили канализационные трубы. Разъеденные временем и кислотой они рассыпались при малейшем прикосновении. Земля между развалинами блестела – Бог превратил песок в сверкающее стекло.

«Или же, – подумал Таул, – когда-то стекло было в окнах древних домов». В мгновение яростного гнева стекла из окон дождем посыпались на землю, и эти осколки, должно быть, спеклись между собой.

– Остановимся здесь, – сказал он остальным.

– У нас осталось мало воды, – сказал Котте.

«И еды», – подумал Таул, хотя вслух этого не сказал.

– Потому мы и останавливаемся. Скоро ночь. Рано утром поднимемся до зари и пойдем по холоду.

Они зашли на первый этаж одного из бывших зданий и расположились в темном помещении. Сюда проникал скудный свет, и они сняли темные очки.

Все вокруг было покрыто пылью, за исключением помятой металлической миски, которая, по мнению Таула, когда-то была сковородкой. Калио вознес молитву, после чего они поели, стараясь не думать о том, как мало у них осталось припасов. Потом Котте лег, чтобы поспать, а Калио сел в углу. Он достал из своей сумки реликвию и принялся листать священные страницы, раздумывая над тем, что могли скрывать утраченные фрагменты или потускневшие до полной неразборчивости участки.

Снять с себя маску было ошибкой. Таул понял это, едва не прошло и дня с того момента, как они оставили Пардела на скалистом выступе. Открытая кожа лба, носа, щек и кончиков ушей горела на палящем солнце. Все они несли с собой мази и масла для ухода за кожей, и спутники Таула охотно делились с ним своими запасами, но их было недостаточно.

Все они привыкли жить в пещерах и подземных туннелях, служивших домом их общине. Дневной свет и воздух снаружи были для них чужими. Старейшины предупреждали, что пребывание под открытым небом представляет собой одну из главных опасностей для паломников.

Разгребая толстый слой пыли, Арния нашла голову куклы, лысую и безглазую. Таул подумал, что ее выцветший пластик когда-то был ярким и цветным. Этот материал был грубее того, из которого были сделаны их маски, и совсем не гнулся. Арния повертела голову в руках и заглянула внутрь через отверстие в шее, чтобы посмотреть, не спрятано ли там что-нибудь.