План побега - [30]
Примечания
...освещенную безмятежной луной, как выразился один великий поэт... - О луне писали почти все поэты мира, но если учесть, что автор рассказа аргентинец, можно предположить: речь идет о Леопольде Лугонесе (1874-1938) аргентинском поэте, одном из крупнейших писателей Аргентины первой половины XX в. "Лунная" тема в творчестве Лугонеса - едва ли не главная.
Перевод с испанского В.Петрова, 2000г.
Примечания В.Андреев, 2000г.
Источник: Адольфо Биой Касарес, "План побега", "Симпозиум", СПб, 2000г.
OCR: Олег Самарин, [email protected], 20 декабря 2001
Адольфо Биой Касарес. Послеполуденный отдых фавна
Я говорил и повторяю снова, что видная любому разница в темпераменте между мужчиной и женщиной - это та, которую каждый обнаруживает в общении со своей женой, и, по большому счету, та, что существует между любыми двумя людьми.
- Не думаю, - произнес некто с сомнением в голосе.
- Человек живет в одиночестве и стремится к необычным встречам: вот все, что нам известно, - заключил другой.
- Верно, - ответил выражавший сомнение; теперь, с уверенной легкостью, он взял слово и целиком завладел беседой. Судите сами: вот что произошло со мной несколько лет назад зимой. Дела заставили меня задержаться на три-четыре дня в Тандиле. Я сделал все необходимое в первый же день, но решил дождаться возвращения одного инженера из нашей фирмы, который отправился на Юг.
Зима стояла довольно суровая, и за пределами постели никто не чувствовал себя в своей тарелке. Временем я располагал в изобилии и, как человек, не способный все время нежиться в кровати, решил прогуляться по самым живописным местам городка. Мороз, однако, сильно сократил мою прогулку и загнал меня в кино; оттуда через полчаса я поспешил обратно в отель. Там, в паузах между чаем и коньяком, я постоянно подходил к батарее - проверить, включено ли отопление. Невероятно, но оно было включено.
На следующий день - попытка убить время в баре закончилась самым жалким образом - я уже не выходил из гостиницы. Мне нравился этот "Палас-отель" с его белыми колоннами и пышными растениями: отделанный со вкусом, он напоминал, в уменьшенном виде, лучшие из отелей Belle йpoquexxii. Но кто не помнит стишок про птичку в золотой клетке? Моя же клетка была сделана из холода, нетерпения и скуки. Колесо времени остановилось. Я прочитал все газеты, пока не выучил их наизусть; сверх того - кусок объявления о какой-то уже состоявшейся распродаже, написанного прямо на стене, и приглашение клуба ротарианцев: "Посетите Тандиль". Вот так я слонялся посреди дня, как страдающий бессонницей посреди ночи, и подумал наконец - вы не поверите, - что от этой страшной скуки нет иного средства, кроме интрижки с женщиной.
Но женщины не было. Я окинул взглядом тех, кто занимал соседние столики в ресторане: по большей части солидные дамы с хорошим аппетитом, окруженные детишками, - и затем провел бесконечно долгое время в холле с книгой в руках, наблюдая с несокрушимым терпением рыболова за дверью-вертушкой, за решетчатой клеткой лифта; но напрасно я ждал выигрыша от подобных лотерей. После этого меня посетила та любопытная истина, что красивые женщины не разгуливают по всей территории Республики, а собраны в двух или трех местах. Стоило вывести правило, как обнаружилось исключение. Ее не привез лифт; она не прошла через вертящуюся дверь. Словно посаженная рукой волшебника, она оказалась в кресле за моей спиной. Предчувствие, случайное ли движение Ольги, но я повернул голову - и увидел ее.
- Ты спал, - в ее голосе звучала теплота. - Можно было подумать, что ты кого-то ждешь, но я прошла мимо, и ты не проснулся.
Ольга очень красива. Все в ней привлекает: белокурые волосы, нежная кожа великолепного оттенка, благородство в чертах лица, необыкновенная прозрачность взгляда - в полной гармонии с ее открытой душой, не знающей ни злобы, ни самодовольства. Она - сама доброта, Я люблю таких людей: они - я постиг это далеко не сразу - и есть подлинный цвет высшего общества. Уверенность в том, что при общении с ними не получишь ни ударов, ни тычков, не так уж важна, - мы привыкли быть готовыми к любым неожиданностям, - но все же имеет свои достоинства.
- Что делаешь в Тандиле? - был ее первый вопрос. Вместо объяснения я спросил в свою очередь:
- А ты?
- Дожидаюсь мужа. Он уехал на ферму в Хуаресе. Это займет целый день.
На моих губах появилась деланная - лучше сказать, глупая, - улыбка. До ее замужества между нами было что-то вроде любви. Ничего не случилось, я больше не встречал ее, но и не забыл. Я имею в виду, что при воспоминании об Ольге эта жуткого вида сотня килограммов человеческого мяса вздыхает. Возможно, читатель меня не поймет.
Она посмотрела мне прямо в глаза, свободно и открыто, как умеют только женщины. Отведя взгляд, я начал объяснять:
- При таком холоде чувствуешь себя не в своей тарелке...- И, после некоторого колебания, добавил: - Везде.
- Холод? Здесь, в отеле?
- Во всем мире, - ответил я с полной искренностью. - Может, закажем коньяк, а еще лучше - горячий чай?
- Возьмем по коньяку.
Мы отправились в бар. Выпивая первую рюмку, я заметил - или мне показалось, - что ее глаза не раз искали встречи с моими. Я решился на сравнительно безопасный вопрос:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аргентинский прозаик Адольфо Биой Касарес (р. 1914—1999) – один из крупнейший латиноамериканских писателей XX века. Наряду с Борхесом, Маркесом и Кортасаром он уже причислен к классикам мировой литературы.
«Дневник войны со свиньями» (1969) стал одной из последних книг знаменитого аргентинского писателя, друга и соавтора X. Л. Борхеса – Адольфо Биоя Касареса (1914 – 1999).Этот роман, своего рода «Осень патриарха» по-аргентински, повествует (как, впрочем, почти все книги Касареса) о Буэнос-Айресе, но только это уже особенный Буэнос-Айрес: на сей раз, не энигматическая вселенная и не обитель дивных грез, а причудливый и пугающий лабиринт кошмаров, попадая куда, рискуешь всем – особенно если тебе уже за 30 лет.
Известные по отдельности как вполне «серьезные» писатели, два великих аргентинца в совместном творчестве отдали щедрую дань юмористическому и пародийному началу. В книгу вошли основные произведения, созданные X.Л.Борхесом и А.Биой Касаресом в соавторстве: рассказы из сборника «Две памятные фантазии» (1946), повесть «Образцовое убийство» (1946) рассказ.
Составленная X.Л.Борхесом и А.Биой Касаресом «Книга Небес и Ада» представляет собой самый необычный взгляд на древнейшую из «вечных проблем». Привычные истины уживаются в ней с парадоксальными определениями, составители включают себя в антологию, создают апокрифических авторов, приписывают реальным авторам несуществующие тексты… Удовольствие же, получаемое от чтения «Книги Небес и Ада», – это удовольствие от превосходного литературного произведения.
В рубрике «Документальная проза» — Адольфо Бьой Касарес (1914–1999) «Борхес» (Из дневников) в переводе с испанского Александра Казачкова. Сентенция на сентенции — о Шекспире, Сервантесе, Данте, Бродском и Евтушенко и т. п. Некоторые высказывания классика просятся в личный цитатник: «Важно, не чтобы читатель верил прочитанному, а чтобы он чувствовал, что писатель верит написанному». Или: «По словам Борхеса, его отец говорил, что одно слово в Евангелиях в пользу животных избавило бы их от тысяч лет грубого обращения.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.