Пламя зимы - [50]

– Не думаю, что следует беспокоиться так из-за архиепископа Терстана, – ответил Стефан. – Это весьма благочестивый человек, который не стремится переступать границы своей обители.

– Только потому, что он слишком стар и слишком болен, – сердито заметил Валеран. – Он не был таким смирным во времена короля Генриха. Но мы отклонились от вопроса о том, кто же должен ехать на север с вашими благодарностями и наградами. Ясно, что не монах, здесь я с вами согласен.

Многолетние упражнения позволили моему лицу остаться непроницаемым, но я не знал, смеяться мне или плакать над тем, как Валеран свое возражение о невозможности передачи наград через монаха приписал Стефану. Потом я осознал важность того; о чем они говорили, и с трудом верил своим ушам. Стефан никогда не отличался пылкой религиозностью, которую я, должен признаться, считал добродетелью, однако было слишком странно услышать его реплику о священнике, не переступающем границы своей святой обители. Священники всегда занимали высокие светские посты, отчасти потому, что умели читать, писать и говорить по-латыни, что давало им возможность общаться во всем мире, а отчасти благодаря их знанию Закона Божьего и закона людей. Почти все высокие посты в Англии – канцлера, казначея, верховного судьи – занимали священники. Неужели Стефан намеревается изменить это и назначить… кого? Я почувствовал какое-то опустошение. Кто может заменить лорда Солсбери и его племянников, не вызвав большого раскола в правительстве?

Пока я размышлял о месте церкви в делах королевства, Валеран, не переставая, рассуждал, и я невольно прислушался.

– Милорд, – говорил он, ухмыляясь, как будто шутил. – Вы знаете, что случится, если мы пошлем чужого человека в эту часть страны? Он потеряет уйму времени, пытаясь найти Омаля. Ведь он будет держаться больших дорог, вместо того чтобы ехать лесными тропами.

Потом он стал более серьезным и здравомыслящим и добавил:

– Я никогда не приезжаю в Уорк вовремя, если со мной нет уроженцев Нортумберленда.

Король нахмурился, отбросив идею использовать монаха, и размышлял кого он может послать. Раз или два он посмотрел на меня, пока Валеран продолжал свои рассуждения. Валеран считал меня идеальным посланником. Он отметил, что я – рыцарь-телохранитель, а потому могу считаться личным гонцом и, кроме того, я лучше понимаю, что сказать, так как знаю многих людей, которым повезу благодарности короля. Я не произнес ни слова. Я полагаю, Валеран пытался избавиться от меня: в этом случае ему было бы легче узнать, если кто-нибудь воспротивится продвижению его семьи. Но я не чувствовал себя ответственным за защиту интересов каждого, кто будет пытаться настраивать короля против предложений Валерана. Более того, я понял, что получить отпуск будет не так-то просто, поэтому приветствовал вмешательство Валерана.

Многие из рыцарей и оруженосцев-телохранителей Стефана служили по очереди, поскольку у них были дома и семьи, а иногда и поместья, требовавшие их внимания. Так как я знал, что сэр Оливер предпочитает мое отсутствие в Джернейве, я редко просил отпуск. Стефан привык видеть меня всегда рядом с собой, воспринимая это как должное. И хотя я любил его, но не особенно полагался на продолжение выплаты моего жалованья, особенно, если возникнет серьезный беспорядок в казначействе в связи с увольнениями тех, кто долго управлял им. Я должен был представить Мелюзину Одрис, чтобы у нее было убежище на случай того, если опустеет мой кошелек, или, того хуже, вспыхнет восстание.

Я внимательно следил за дискуссией и знал, что Стефан по доброте своей спросит мое мнение, а потому был готов, когда он сказал:

– Ну что ж, Бруно, а ты что думаешь?

– Мне будет жалко покидать вас, если я вам нужен, милорд, – ответил я, – но я согласен с лордом Валераном: я буду подходящим посланником. Я знаю дорогу через Йоркшир и Нортумберленд и не преувеличивая могу сказать, что знаю Вильяма д'Омаля, Вальтера Эспека и других. Я со многими знаком и, думаю, смогу передать каждому ваши чувства таким образом, чтобы они остались довольны вашими благодарностями и поздравлениями. К тому же у меня есть и личная причина: я очень хочу представить мою жену леди Одрис Джернейвской. В таком случае этой поездкой можно убить двух зайцев, и мне не нужно будет снова просить у вас отпуск.

Стефан сначала удивился моему ответу. Я полагал, он ожидал, что я пожелаю остаться с ним, как делал раньше. Но когда я упомянул о Джернейве, он кивнул. Я уверен, что он не сомневался в верности сэра Оливера с тех пор, как Джернейв не сдался королю Дэвиду и стал объектом внимания Омаля. Возможно, Стефан думал, что я смогу управлять для него этим поместьем, если умрет сэр Оливер. Сейчас, конечно, это уже не имело никакого значения, потому что Одрис вышла замуж за Хью. Однако я не думаю, что кто-нибудь послал королю сообщение об этом, а я, со своей стороны, тоже ничего не сказал ему, потому что знал, что сэр Оливер не одобрит этого. И кроме того, я не собирался говорить ничего, что может уменьшить мои шансы увезти Мелюзину в Джернейв. Хью был так же верен королю, как и я. Поэтому для Стефана нет никакой разницы, кто управляет Джернейвом.