Пламя возмездия - [16]

– Добрый день, мадам.

– Добрый день. Мое имя Лила Кэррен.

– Ах, да, конечно, конечно. Мы ждем вас. Добро пожаловать в «Коннот», миссис Кэррен. Уверен, что у нас вам понравится. Здесь все к вашим услугам и…

– Да, да, благодарю вас. Вы получили мое письмо?

– Да, получили, мадам. Оно пришло позавчера. Номер напротив вашего зарезервирован для леди из Испании.

– Отлично. Она уже здесь?

– Еще нет, мадам.

– Хорошо. Она должна быть здесь с минуты на минуту. Как только она появится, сразу же сообщите мне. И проследите, чтобы для нас накрыли в ресторане стол. Мы обедаем с ней вдвоем. Я не могу сейчас сказать, на какое время, это будет зависеть от того, когда прибудет сеньорита, тогда я вам сообщу.

– Все будет исполнено в соответствии с вашими пожеланиями, миссис Кэррен.

Лила вежливо улыбнулась, и удалилась наверх. Уходя, она чувствовала, что ее провожала не одна пара любопытных глаз. Прекрасно, именно это и требовалось.

– Я очень рада, что мы снова встретились. Но вид у тебя усталый, – заметила Лила.

Они сидели в ресторане за обедом.

Беатрис Мендоза пожала плечами.

– Для женщины может быть сколько угодно причин и поводов для усталости, разве нет?

Ее английский был вполне грамотным, ее акцент, хоть и довольно заметный, не резал слух, хотя кое-где она шепелявила.

– Для некоторых женщин – да, – согласилась Лила.

Она ждала, когда к их столу подойдет кравчий и наполнит их бокалы шерри.

– Поездка была трудной, я понимаю. Ты устала?

– Еще бы. Что это?

Беатрис показала вилкой на нечто, напоминавшее по виду миниатюрную розу.

– Ах, это всего лишь редис, – разочарованно пробормотала она, после того как попробовала. – Не понимаю, к чему овощи превращать в цветы?

– Англичанам нравятся такие фокусы. Как там Франсиско?

– Да как обычно. Пока.

Лила не могла удержаться от того, чтобы не улыбнуться. Вряд ли кто-нибудь мог переплюнуть ее золовку по части откровенности. И эта грубоватая откровенность импонировала Лиле. Все женщины рода Мендоза несли на себе печать какой-то неудовлетворенности, Судьба редко одаривала их красотой. В этом смысле им явно не везло. А вот красавцы мужчины Мендоза всегда и жен выбирали по себе: красивых, ярких, жизнерадостных. Но дочери их, как правило, сильно походили на Беатрис.

– Франсиско знает, что ты в Лондоне, – поинтересовалась Лила.

– Конечно, знает. К чему мне ему лгать? Моему придурку-муженьку и в голову не придет беспокоиться по поводу моей поездки в Лондон и возможных встреч с тобой. И когда над его бедной головой разразится буря, ему и в голову не придет, что это каким-то образом может быть связано с тобой или моим присутствием здесь.

Беззаботный тон Беатрис поразил Лилу.

– Как ты спокойно обо всем говоришь. Я надеюсь…

Лила была вынуждена замолчать, так как им принесли суп из черепахи. Серебряная супница мягко поблескивала в полумраке ресторана. Лила молчала и ждала, пока трое официантов не закончат свои манипуляции и не уйдут.

– Беатрис, я надеюсь, ты никогда и ни о чем не пожалеешь?

– Ни о чем. – Беатрис попробовала суп. – Как вкусно! И потом, когда съела две – три ложки, продолжила: – Слушай, я очень жалею, что так и не застала в живых мою мать. Если бы Анна была еще жива, когда ты выходила за Хуана Луиса, ты бы меня поняла.

– Поняла бы тебя?

– Конечно. Анна всегда знала свои обязанности и полномочия. Она и мне объясняла, и моему брату, боже, сколько она с ним билась. Но, когда она умерла, он предпочел забыть о том, что ему говорилось.

– И жениться на мне.

– Будь она жива, она была бы счастлива, что ой женился на тебе – убежденно произнесла Беатрис. – У тебя подходящая кровь.

Лила поняла, что она имела в виду ее еврейскую кровь. Вслух Беатрис, при всей ее откровенности и раскованности, никогда бы не отважилась произнести это слово даже здесь, в Англии, даже в этом укромном уголке, сидя за этим столиком. Да и сама Лила не жаждала говорить на эту тему:

– Беатрис, мы говорили о Франсиско.

Свои черные с проседью волосы Беатрис носила на испанский манер – они были гладко зачесаны назад и собраны там в большой шиньон, часть их не желала красоваться на затылке и вьющимися прядями спадала вниз по обеим сторонам ее лица. Беатрис привычным жестом убрала их назад и позволила себе по-светски негромко, но все же достаточно отчетливо фыркнуть.

– Мой муж – не Мендоза. Вот в чем его проблема. Он не виноват, но…

Она не договорила и пожала плечами – воплощение недоумения.

Обе дамы покончили с супом. Пустые тарелки мгновенно исчезли и кравчий уже разливал из запыленной бутылки темного стекла желтоватое шабли. Беатрис, как истинная иберийка поморщилась, пригубив французское вино, но зато воздала должное заливному омару. Сочные мясистые кусочки омара, вмороженные в желе и у сытого вызвали бы обильное слюнотечение.

– Изумительный вкус. Никогда ничего подобного не ела.

Сказано было это громко, может быть, даже слишком громко.

– Так вот, будь на то моя воля, я никогда бы не согласилась пойти за Франсиско, тебе это известно. Но Хуан Луис меня не спрашивал. Он заставил меня и все.

– Разве Франсиско тебе никогда не нравился?

– Все зависит от того, что понимать под этим «нравился». Ты хочешь спросить, было ли у нас так, как у вас с Хуаном Луисом, пока эта беда не пришла? Нет, у нас ничего подобного не было.