Пламя - [26]

— Но разве яркость фотосферы не ослепляла вас настолько, что вы переставали видеть свет менее яркий? — спросил я.

— Нет, — отвечало пламя. — Так уж повелось, что мы обладаем более универсальным, то есть гораздо легче адаптируемым зрительным восприятием, нежели вы. Вследствие действия некого самозапускаемого процесса наши органы зрения практически невосприимчивы к сиянию, которое видится нам ярким, но не слепяще ярким. — После небольшой паузы пламя продолжало: — Плавающих высоко над раскаленными облаками нередко подбрасывали вверх устремлявшиеся в космос мощные потоки электронов, альфа-частиц и т. д. (надеюсь, я использую правильную терминологию?). Это давление являлось непостоянным, так что мы были подобны аэропланам или морским птицам в крайне «турбулентной» атмосфере. Но каждое такое возмущение атмосферы могло длиться либо пару секунд, либо несколько часов и даже дней. Иногда мы падали до опасной близости от фотосферы, где многие, конечно же, претерпевали разрушения в энергетических бурях этого слоя. Иногда неудержимые потоки уносили нас на тысячи миль вверх, в очень холодные зоны, где мы вполне могли погибнуть. Оттуда возвращались немногие. Почти все свое внимание нам приходилось уделять тому, чтобы удерживаться в пределах пригодных для жизни слоев. Но даже в этих слоях наш мир был столь бурным, что мы обитали в нем, словно ласточки, сражающиеся со штормовым ветром. Вот только дул этот ветер, как правило, снизу.

— Должно быть, вам и впрямь приходилось нелегко, — заметил я. — Но чем вы жили, к чему стремились, помимо этой постоянной борьбы за выживание? Чем заполняли свое время?

— Дать вам ясное представление о нашей ежедневной жизни не так-то и просто, — сказало пламя. — У вас преобладающая цель — это вынужденная экономическая деятельность; у нас же экономической деятельности нет вовсе. Нам не нужно искать пищу, не говоря уж о том, чтобы производить ее, так как мы живем в постоянном потоке живительной энергии. Труднее всего было защищаться от беспрестанной бомбардировки.

Представьте, что на человечество день и ночь изливается питательная манна, или вас бомбардируют хлебами и бифштексами. Вот только у нас этот живительный, но смертоносный дождь всегда шел снизу; мы находились в том же положении, что и стеклянные шарики, которые вы иногда можете видеть в фонтанах, балансирующими за счет направленного вверх напора воды. Но у нас этих фонтанов было бесконечное множество, и все они сообщались друг с другом. Вся атмосфера постоянно изливалась вверх. Так что, как видите, у нас не было ни необходимости, ни возможности манипулировать чем-либо за пределами наших собственных тел. В плане физическом нам было нужно лишь одно — избегать разрушительного воздействия нижней стихии или внешнего холода, поддерживая физическую близость друг с другом вопреки постоянному урагану. Что до остального, то мы были полностью сосредоточены на умственной, или, лучше сказать, духовной жизни. Сейчас я попытаюсь объяснить, что имею в виду, но прежде позвольте мне в который уже раз заверить вас в том, что наше духовное превосходство над вами отнюдь не дает нам ощущение того, что мы в каком-то фундаментальном или абсолютном отношении стой м выше вас. Мы обладаем определенными высокоразвитыми способностями, необходимыми для достойной жизни, вы обладаете кое-какими другими, не столь развитыми, но столь же необходимыми способностями, например, вашей поразительной интеллектуальной проницательностью и вашими практическими навыками и изобретательностью. Недавние изучения вашего вида показали, что мы можем только завидовать вашим возможностям. Будь мы столь одаренными, мы бы столько всего смогли сделать — как для улучшения своего положения, так и для служения духу!

— Вы говорите, — прервал его я, — что ваши «духовные способности» ничем не лучше наших умственных и практических, и тем не менее заявляете, что ваша цель — «служение духу». Получается, духовное, по природе своей, стоит выше всего прочего.

— Ваша критика справедлива, — ответило пламя. — Она показывает, что вашему виду присуща куда большая ясность ума, нежели моему, и в то же время куда меньшая духовная восприимчивость. Что я в действительности имею в виду? Дело, полагаю, вот в чем; но вы должны сказать мне, если я все еще путаюсь. Мы наделены гораздо более выдающимися экстрасенсорными способностями, нежели вы, и нам гораздо легче отстраниться от проблем личного «я». Нам легче постичь высоты и глубины духа. В каком-то смысле это и есть «духовные способности». Они очень тесно связаны с жизнью духа. Ваш смелый интеллект и практическая изобретательность связаны с жизнью духа не столь тесно, что, однако же, не уменьшает их значимости для полноценного его существования.

— А что насчет «служения духу»? Если это подразумевает служение какому-то божеству, то я не вижу оснований верить в такое существо.

— Нет, нет, я не это имел в виду, — ответило мне пламя с легким раздражением. — И (могу я выразиться так, не обидев вас?), если бы вы были чуть менее умны и одарены чуть более богатым воображением, вы бы поняли, что именно я хотел сказать. Вы, конечно, согласитесь, что цель всего этого действа — пробуждение духа в каждом индивиде и в космосе в целом; пробуждение, я имею в виду, в том, что касается сознания, чувств и творческой деятельности. Вашу человеческую концепцию «Бога» мы находим никуда не годной. Нас, существ более тонкой духовной настройки, оскорбляют любые попытки описать неясное «Иное» в терминах, присущих смертным созданиям. Ваша интеллектуальная проницательность уже должна была бы привести вас к такому же выводу. Полагаю, мы и сами, если можно так сказать, «почитаем» Иное, но не артикулируя это или же посредством фантазий и мифов, которые, хотя и помогают почитанию, не несут никакой интеллектуальной истины о непостижимом.