Пламя сердец - [2]

Он выглядел, как всегда, прекрасно: каштановые волосы, светло-карие глаза. Но это был не тот Дирк, которого она знала. Он изменился, он уже не был тем мальчиком, с кем она росла, ходила на охоту, купалась в этой реке. Кристен опасалась, что может повториться то, что произошло тогда в хлеву.

— Тебе не следовало приходить сюда, Кристен. — Голос Дирка был низким и хриплым.

Его взгляд остановился на каплях, бриллиантами блестевших в ее длинных изогнутых ресницах. Такие же капельки скатывались по ее широкоскулому лицу и маленькому, прямому носу. Она Кристен услыхала его глухой стон, и ее глаза широко раскрылись — не от страха, а от возмущения.

Эти глаза, они так похожи на глаза ее отца — смесь неба, моря и земли. И еще исходящий из них свет, придающий им ясный, новый оттенок. В какой-то момент перевесила бирюза, которая так не соответствует цвету бушующего моря.

— Пропусти меня, Дирк.

— Вряд ли я это сделаю.

— Еще раз подумай.

Она старалась не сорваться на крик, да это и не нужно было. Ее лицо достаточно отчетливо выражало возмущение. Но Дирк ничего не замечал, он был охвачен желанием. Недавние здравые мысли о том, как ему повезло, что он не обесчестил ее, улетучились.

— Ах, Кристен! — Он поднял руки и опустил их на ее нагие плечи. Когда она попыталась стряхнуть его руки, он только крепче сжал пальцы. — Знаешь ли ты, что ты со мной делаешь? Можешь ли ты вообще представить себе, что мужчина способен потерять рассудок, когда мечтает овладеть такой красивой женщиной, как ты?

Опасный блеск появился в ее глазах.

— Ты действительно потерял рассудок, если думаешь…

Его рот полонил ее губы, чтобы заставить замолчать. Крепко держа Кристен за плечи, он притянул ее к себе, и девичья упругая грудь коснулась его груди.

Кристен казалось, что она задохнется. Он больно мял ее губы своими жесткими губами, и это было отвратительно, как и ощущение близости его тела. Они были почти одного роста, и его мужская плоть упиралась в ее лоно, а это особенно ужасало ее, так как близкие отношения между мужчиной и женщиной уже не были для нее тайной. Бренна, ее мать, давно объяснила ей все подробности плотской любви, но сейчас она ничего не испытывала, кроме отвращения.

Она проклинала силу его мускулов, стараясь освободиться. Ее восхищали сила и мужество мужчин, но только не в том случае, когда это направлялось против нее. Дирку совсем нетрудно было найти вход и лишить ее девственности. Если он это сделает, она убьет его, так как он не имеет на это права. Этот подарок она сделает сама — тому мужчине, которого полюбит, и сделает это с радостью. Все будет по-другому, а Дирк Герхардсен вовсе не тот мужчина, которого она ждет.

Она зажала зубами его пухлую нижнюю губу и сильно укусила, одновременно впившись ногтями ему в грудь. Она кусала его до тех пор, пока он не отнял своих рук. Затем она принудила его поменяться с ней в воде местами, чтобы оказаться ближе к берегу. Он мог бы ударить ее и освободиться, но, сделав это, он бы лишился губы — в этом не приходилось сомневаться. Она же не выпускала его губу до тех пор, пока ей не удалось совершить задуманное.

Упершись Дирку в грудь, Кристен ударила его ногой в живот и, оттолкнувшись от него, как от трамплина, совершила отчаянный прыжок к берегу, а Дирк свалился в воду. Ей хватило нескольких секунд, чтобы выбраться на берег и схватить свой кинжал, прежде чем он настиг ее. Но он больше не пытался применить силу, одного взгляда на кинжал было достаточно.

— Ты знаешь не меньше хитростей, чем дочь Локи[1] — выдавил из себя Дирк, вытирая кровь с губы. Взгляд его карих глаз испепелял девушку.

— Не сравнивай меня со своими богами, Дирк. Мама воспитала меня в христианской вере.

— Мне все равно, какая у тебя вера, — ответил он. — Положи кинжал, Кристен.

Она покачала головой. Оружие в руках придавало ей спокойствия и уверенности. И, о Один[2], как она была великолепна — нагая, с искрящимися каплями воды на теле! Как манили его ее пышные груди, плоский живот над треугольником золотистых волос между ног. А она бросала ему вызов — держа кинжал в положении, удобном для удара, предлагала сделать хотя бы шаг в ее сторону.

— Мне кажется, твоя мать научила тебя большему, чем только любить твоего Бога. — В его голосе слышалась горечь. — Твоему отцу и братьям никогда не пришло бы в голову учить тебя обращаться с оружием. Они не одобрили бы даже твой интерес к таким вещам, потому что это уменьшило бы их возможности защищать тебя. Леди Бренна научила тебя своим кельтским штучкам, не так ли? Она должна бы знать после стольких прожитых лет, что кельтские хитрости викингам не нужны. Чему она еще научила тебя, Кристен?

— Я умею обращаться с любым оружием, кроме топора. Это грубое оружие, не требующее особой ловкости в обращении, — ответила она гордо.

— Ты потому говоришь о грубости, что у тебя просто не хватает сил махать топором, — язвительно заметил он. — А что сказал бы отец, узнай он, чему тебя научили? Могу поспорить, что отстегал бы ремнем тебя, и твою мать.

— Ты собираешься сказать ему об этом? — В ее голосе сквозила ирония.

Тяжелым взглядом Дирк посмотрел на нее. Конечно, он не собирался ничего говорить ее отцу, иначе ему пришлось бы рассказать, откуда он это знает. Широкая улыбка на ее губах доказывала, что и она подумала об этом. Одна мысль о Гаррике Хаардраде, который был на полфута выше него и в свои сорок шесть лет имел прекрасную фигуру, охладила весь пыл Дирка.