Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [59]
Его идеалистическое социалистическое мышление проявлялось и в убежденности в том, что преследуют его в первую очередь за свободу слова. А поскольку он отказался от агитации и не намерен никому мстить, то искренне не понимал, почему его не оставят в покое. По сути, Калявин не считал себя виновным и, поскольку не видел за собой преступления, не был согласен и с тем, что должен понести наказание.
Его заявление о готовности сдаться при гарантии жизни и свободы, готовности поступать по указанию власти – это согласие спрятать убеждения и быть «как все», то есть полный отказ от идейной борьбы, которую ранее он считал смыслом своей жизни. При этом в последних обращениях звучит совершенно неожиданный посыл: «Я помогаю власти, поскольку указываю на нарушения, на незаконные действия коммунистов, а меня за это еще и преследуют». Теперь именно этот момент он объявляет причиной своего возмущения и выступлений. Более того, в обращениях в органы власти он тщательно перечисляет фамилии «неправильных» коммунистов. Здесь, несмотря на кардинальную ломку прежней жизни, проявляет себя архетип массового сознания российского крестьянства: власть наверху обязательно разберется в тех нарушениях, которые творятся на местах.
Интересно, что Калявин, даже в период, когда укрывался в лесах, был включен в традиционную систему распространения информации в виде слухов – о победах белых, о том, что их армии стоят под Москвой и Бологом. В то же время источниками не зафиксировано с его стороны распространение популярных во время зеленых восстаний слухов о том, что поднялась вся Волга и что на стороне восставших – мощная армия и организация. Зато в некоторых местах своего дневника он поднимается до общих рассуждений о гибельной роли большевизма в истории России, о его опасности для всего мира[370].
Необходимо отметить, что Калявин был глубоко религиозным человеком – в его дневнике постоянно встречаются ссылки на Библию, он обращает внимание на знамения, в тяжелый период ходил на исповедь в монастырь «Камень» в Весьегонском уезде. И даже от мысли о самоубийстве он отказался из-за убежденности в том, что Бог его создал не для этого. Можно предполагать, что рассматривал он свою борьбу и как некую миссию. И сдаться решил в том числе и будучи убежденным, что Бог не даст погибнуть. Встречаются в его дневнике и чисто христианские утверждения – в терпении есть награда, нельзя мстить, некоторые письма жене заканчиваются фразой «Пусть будет вам всем защитой Бог»[371].
Таким образом, можно утверждать, что книжный социализм был тверской деревне чужд, его носители, даже из числа земляков, не могли становиться признанными и уважаемыми лидерами повстанческого движения. Для этого куда большее значение имел военный опыт – как боевой, так и организационный, что подтвердили восстания тверских зеленых. Для человека, вооруженного только идеями «чистого» социализма, попытка взять в руки оружие и организовать антисоветское движение была бесплодной. Опыт Калявина-Вещего говорит о бессмысленности перенесения методов городской агитационной работы в деревню, отличающуюся исключительно конкретно-предметным мышлением.
Мелкие всполохи
В июне – июле в губернии хватало и мелких происшествий, как связанных, так и не связанных с зеленым движением.
В Ульяновской волости Зубцовского уезда в середине первой декады июля произошло какое-то столкновение с дезертирами[372]. В Новоторжском уезде Васильевская и Макаровская волости отказались выводить лошадей на всеобщую перепись. До событий, аналогичных фроловским, здесь не дошло, вероятно, потому, что местные коммунисты не стали пытаться агитировать, а сразу послали два отряда, которые и провели перепись[373]. В последней волости исполком во время восстаний в уезде бежал, опасаясь расправы дезертиров[374].
В Сулежской волости Бежецкого уезда в первой половине июня были избиты продотрядовцы. Порядок восстановила милиция[375].
В Щербовской волости Весьегонского уезда местные коммунисты самостоятельно постановили расстрелять односельчанина Шорина – якобы за нападение на них, а скорее всего, из-за конфликта во время сбора чрезвычайного налога. Большевики гордились тем, что после расстрела волость согласилась платить налог[376].
В Ржевском уезде, хотя и не было восстаний, организация дезертиров существовала, в лесах хватало зеленых, которые даже нападали на местных большевиков. В июне информаторы ГубЧК доносили, что в волостях роют окопы, готовятся к обороне[377]. В Ранцевской волости Осташковского уезда также существовала организация дезертиров, которой руководил бывший военрук[378] (налицо аналоги с Ясеновичами). В том же уезде в Иванодворской волости дезертиры отказывались от добровольной явки, даже подавали заявления агитаторам о несправедливом обложении «буржуев»[379].
Во время всеобщего наступления на дезертиров во второй половине июня нередкими были перестрелки. В Рашкинской волости Новоторжского уезда в ночь на 27 июня один дезертир был ранен, один убит после перестрелки; 29-го числа погиб еще один человек неподалеку от Торжка[380].
Как красные с зелеными воевали
