Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [31]
Но расходиться крестьяне и не подумали, толпа росла, стали требовать переизбрания волостного совета и даже выбрали председателем собрания священника. Правда, ничего не решили и беспрепятственно отпустили Склизкова в Тверь, хотя последний обещал прислать отряд с пулеметами. И прислал. Совет, понятное дело, восстановили, а на волость наложили десятитысячную контрибуцию. Неизвестно почему, но на съезде сельских советов в Никольском 6 апреля основными инициаторами выступления объявили дезертиров[209]. Про их организацию в волости в это время ничего не известно, очевидно, их просто было немало в селе, как, впрочем, и везде в то время.
А в начале апреля выступления против антицерковной политики пошли одно за другим. 7 апреля в Филипповской волости Бежецкого уезда на общем собрании прихожан в селе Бежецы были избиты представители волостного совета, разъяснявшие положения Декрета об отделении церкви от государства и собиравшиеся принимать церковное имущество. Выступление было ликвидировано местной милицией, арестовано четыре человека. 9 апреля в Рождественской волости Корчевского уезда отмечалось волнение на религиозной почве, для подавления которого были высланы агитаторы с отрядом. Часть участников движения оштрафовали, часть арестовали и отправили в уездный центр. В Кузнецовской волости Вышневолоцкого уезда также было зафиксировано столкновение на религиозной почве – сначала на общем собрании обсуждали продовольственный вопрос и даже решили послать ходоков в центр, а потом стали задавать вопросы, почему выносят иконы из исполкома. Закончилось тем, что местных коммунистов и исполкомовцев избили, те разбежались и запросили помощь из уезда. Прибывшему отряду применять оружие не пришлось. Было арестовано двенадцать человек[210].
В Домославской волости Вышневолоцкого уезда «крестьяне потребовали повестить в школе иконы с угрозой для учащих, в случае неисполнения их требования, то крестьяне сами повесили иконы в школе, а также отказались от подписания договоров по передаче церковного имущества группам верующих с угрозами по адресу представителей местного Совдепа, командированных для заключения договоров с верующими»[211].
Хватает и обрывочных сведений о выступлениях и конфликтах. Например, в марте в Могочской волости был конфликт с продотрядом из Красного Холма, который закончился разгоном волисполкома и созданием реввоенсовета. Из-за чего был конфликт, почему дело было предано в ревтрибунал – неизвестно[212]. Или 25 марта на 60 верст вокруг Осташкова ввели осадное положение. Почему – тоже выяснить не удалось[213]. Лишнее подтверждение тому, что известные выступления и восстания – только часть большого крестьянского движения против власти.
Ну и ладно бы только впроголодь заставляла власть жить деревню да вековые устои рушила. Но ведь на основу хозяйства стала покушаться – на лошадей. Дескать, стране лошади нужнее, потому и ввели всеобщую подводную повинность. Надо государству чего-то куда-то везти, тот же отобранный у тебя хлеб – ты его и вези. А еще ведь был и чрезвычайный революционный налог…
В конце марта в Кашинском уезде недовольство этой новой повинностью вылилось в то, что в Матвеевской волости все жители до единого отказались предоставлять подводы. Агитация членов уездного исполкома результатов не дала. 26 марта уездная власть созвала собрание председателей сельсоветов, но на него пришло около полутора тысяч человек, которые избили кашинских агитаторов, пытавшихся арестовать девятерых «зачинщиков». А в ответ на их выстрелы из револьверов из толпы тоже открыли стрельбу. После чего совслужащие спешно ретировались. А народ разгромил помещение исполкома, порвал бумаги, да и прихватил двадцать девять винтовок (по другим данным – тридцать четыре).
На следующий день в волость прибыл отряд милиционеров и чекистов во главе с председателем большевистского укома Потемкиным, а для надежности вызвали коммунистов из трех соседних волостей. Арестовали девяносто человек, которых отправили в Кашин. Правда, немало из них почти сразу же отпустили – обычная практика после повальных арестов. Подводы, понятное дело, пришлось предоставить, а чем закончилось дело – неизвестно, хотя Кашинская следственная комиссия в апреле 1919 года передала дело в ГубЧК и предлагала расстрелять двух человек. И видимо, немало народа оставалось в это время под арестом, поскольку жители девяти деревень направили в местную газету покаянное письмо с просьбой собрать волостной сход и во всем разобраться[214].
В целом в волостных исполкомах (да и в других, но про их деятельность крестьянство не сильно было осведомлено) и после комбедовской эпохи было достаточно людей, гораздых при случае переложить в свой карман то, что было отобрано у соседей. В Макаровской волости Весьегонского уезда после сбора продразверстки и чрезвычайного революционного налога члены местного исполкома потихоньку растаскивали собранное. Но в деревне ведь ничего не утаишь. И 22 апреля к исполкому пришла немаленькая толпа (источники называют цифры от трехсот до тысячи человек), требовавшая вернуть реквизированное, а заодно то ли переизбрать, то ли разогнать, то ли вообще расстрелять членов исполкома. Советские работники сочли за благо разбежаться и обратиться за помощью в уезд. В тот же день отряд местных милиционеров вернул им власть, но одновременно из уезда, откликнувшись на чаяния народа, прислали ревизионную комиссию, по результатам работы которой уже 29-го числа весь исполком отправили в отставку. Правда, были ли наказаны его члены за свои махинации, неизвестно. Равно как и о наказании участников выступления, хотя расследование по нему Весьегонская следственная комиссия вела. Под влиянием этих событий в селе Большое Овсянниково той же волости местные жители отобрали хлеб у коммунистов и некоторых избили
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.