Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - [15]
В Раевской волости 29 октября начался конфликт между населением и комбедом из-за изъятий хлеба, спровоцированный прибытием продотряда. Отряд был разоружен, избиты инструктор и советские работники, комбед и заодно волисполком разоружены и разогнаны. У повстанцев имелось обычное для таких случаев оружие – винтовки, револьверы, охотничьи ружья. Выступление произошло во время работы 6-го уездного съезда советов. Вышневолоцкий ВРК отправил в волость вооруженный отряд (сорок пять человек) во главе с военкомом Кузнецовым и начальником милиции Васюком, власть была восстановлена, арестовано тридцать семь человек (в начале декабря под арестом оставалось восемь человек, остальных ЧК выпустила), наложена контрибуция в 50 тысяч рублей, затем увеличенная до 200 тысяч. Полный порядок в волости был восстановлен к 5 ноября[110].
В Парьевской волости того же уезда в первых числах ноября было выступление из-за недовольства хлебной монополией, спровоцированное приездом продовольственно-реквизиционного отряда (несколько человек). Крестьяне пытались его выгнать, разогнали волостной совет (до этого были неоднократно столкновения противников и сторонников совета, волостного военкома Соколова называли жандармом и пытались убить, но после начала учета хлеба, как пишет тот самый Соколов в воспоминаниях, против власти были и бедняки, и богатеи). Совет был восстановлен отрядом из тридцати бойцов под командованием все того же Васюка, арестовано одиннадцать человек, устраивались массовые порки крестьян. Была наложена контрибуция в 50 тысяч рублей (по другим данным, 75), хотя первоначально предлагалось 200 тысяч и крестьяне были благодарны за то, что их «помиловали». Полный порядок в волости был восстановлен к 9 ноября[111].
Есть сведения о наложении штрафа в 200 тысяч на Спировскую волость того же уезда 11 ноября 1918 года за контрреволюционное выступление и об арестах его зачинщиков[112].
В Байгоровской волости Старицкого уезда проведение декретов шло ни шатко ни валко. Уисполком это не устраивало, и около 10 ноября был избран новый председатель совета и комбеда Иван Большаков. Вместе со старшим милиционером Дмитрием Дорофеевым они рьяно взялись проводить учет хлеба. Уже через несколько дней это вызвало сильное недовольство крестьян, и 15 ноября к дому Дорофеева пришла толпа, были крики с угрозами убийства, но этим все и ограничилось[113].
В ноябре в Старицком уезде был целый ряд мелких вспышек недовольства. В Киселевской волости 11 ноября произошло выступление из-за мобилизации в армию и учета лошадей, также были требования возвратить преподавание в школах Закона Божьего и вернуть в них иконы. До этого здесь отказались платить чрезвычайный налог в 65 тысяч рублей. Было введено осадное положение, уездный чрезвычайный отряд без столкновений занял волостной центр. На волость наложили рекордный штраф в 1,5 миллиона рублей. 25 ноября на собрании комбедов было решено собрать его с «кулаков и богатеев» в три дня, под угрозой суда по условиям осадного положения[114].
В Панафидинской и Прасковьинской волостях в годовщину революции были волнения среди обучающихся во всевобуче. Требовали красноармейского пайка и выдачи обмундирования. Оба выступления были ликвидированы местными коммунистами путем агитации, зачинщики позже арестованы ЧК[115].
В Татарковской волости произошли вспышки из-за продовольственной политики, а также действий уездного комиссара труда Комчатного. Дальше недовольства дело не шло, после агитации все успокаивалось. Тем не менее чекисты проводили аресты[116].
8 ноября в Страшевической волости были избиты коммунисты, местная ячейка запросила отряд из Старицы[117].
15 ноября на общем собрании старицких коммунистов была доложена информация о возможных восстаниях в Иверовской и соседних волостях. Судя по некоторым данным, недовольство было связано с действиями чекистов при изъятии продуктов на железнодорожных станциях. Большевики решили вооружить всех членов партии и создать отряд, а вот беспартийных милиционеров, напротив, разоружить (кроме проявивших себя при подавлении молодотудского восстания). Из волостного всевобуча оружие постановили изъять, направить агитаторов, а заодно сменить беспартийного военкома. Всех подстрекающих к восстанию – расстреливать на месте[118].
В деревне Дубово Печетовской волости Кимрского уезда 7 октября на общем собрании обсуждались самые рутинные вопросы – учет хлеба и скота, обложение чрезвычайным налогом, ремонт мостов, а также о методах работы некоторых комбедовцев, в частности Акима Кулагина. В ответ последний послал собравшихся матом. Поднялся шум, несмотря на попытки председателя комбеда Вагина навести порядок, собравшиеся кричали: «Вон из-за стола!», «Довольно мазурикам здесь сидеть!» – и попытались избить членов комбеда, но на их защиту встали обучающиеся во всевобуче, и драки не произошло.
Комбедовцы, конечно, попытались придать этому событию контрреволюционное звучание, потребовали вооружить их и провести аресты (в виновных записали сидящих на первых рядах). Местный военком даже арестовал Акима Монахова, которого местные советские деятели считали контрреволюционером, а его сына Алексея ранее расстреляли за антисоветскую агитацию. Следствие вела местная ЧК, несколько человек были арестованы, но уже 21 октября выпущены на поруки. Однако дело не было закрыто, в 1920 году следственный комитет Тверского окружного суда вновь допрашивал основных обвиняемых (Егор Монахов, Аким Монахов, Матвей Лапин, Василий Уткин), которые себя виновными не признали. И только в 1922 году по инициативе судебного следователя Кимрского уезда выступление было признано не контрреволюционным, а дело закрыто губернским судом 21 августа
