Пламя и шелк - [53]

– Еще чуть больше чем три месяца, – вздохнула ее мать. – А вы действительно не могли назначить более близкий день?

– Отец. – Мадлен очень хотелось закончить этот разговор. Ей определенно не нравились все эти разговоры о свадьбе и Лукасе, у них сейчас есть бог знает насколько более серьезные проблемы. Ей нужно поговорить с отцом, вопрос слишком важный, чтобы откладывать его на потом. – Я могу чуть позже поговорить с вами с глазу на глаз?

– Ого, какое серьезное лицо. – Удивленный отец повернулся к ней снова. – Есть проблема?

– Да. Нет! – Слегка растерявшись, она приподняла плечи. – Речь идет о довольно сложном вопросе.

– Это касается наших торговых дел?

– В какой-то степени.

Отец смотрел на нее с явным любопытством.

– Если ты из-за этого во время всей трапезы была так молчалива, то тогда это действительно может быть серьезным.

– Постоянно вы с вашими делами. – Анна-Мария порицающе покачала головой. – Тебе не стоило бы так загружать дочь. У нее совсем не остается ни времени, ни возможности заниматься приготовлениями к свадьбе. Я уверена, что поэтому она такая грустная.

– Ох, боюсь, дорогая моя супруга, что в этом вопросе мы с тобой никогда не придем к единому мнению. – Отец тихо вздохнул. – Не забывай, что это наша дочь попросила меня об аудиенции, а не наоборот. Если ей надо излить душу, я с удовольствием предоставлю свои уши. Подобрать кружева и другую отделку к свадебному платью она еще успеет.

Глава 14

Райнбах, 20 апреля 1668 года Пятью годами ранее…

Мадлен вместе с остальными членами семьи уже сидела за накрытым столом в гостиной, когда отец только вернулся после посещения тюремной башни. Поднялся порывистый ветер и пошел дождь, что было обычным в эту пору года. Она слышала, как отец бросил Бридлин мокрое пальто и пошел сначала в свою комнату, а затем присоединился к семье.

– Какая мерзкая погода, – бурчал он себе под нос, усаживаясь за столом. – Будем надеяться, что к Майским праздникам станет лучше. – Он прочитал короткую молитву, после чего молча начал есть.

Мария и мать тихонько переговаривались между собой ни о чем, тогда как маленькая Янни время от времени начинала шуметь и вредничать и ее нужно было призывать к порядку. Все было как всегда, однако Мадлен кусок не лез в рот. Она нервно поковырялась в паштете, но потом не выдержала неопределенности.

– Отец?

На ее осторожный вопрос отреагировал не только глава семейства, но и все присутствующие.

Мадлен опустила глаза.

– Можно мне спросить?

– Спрашивай, дорогая, спрашивай. – Отец взял ломоть хлеба, намазал его сверху паштетом и продолжил есть.

Мадлен собралась с духом.

– А что там с Лукасом? Как он, и что будет дальше?

Отец, проглотив то, что уже было у него во рту, приостановил трапезу.

– Это на самом деле три вопроса, Мадлен, но тебе дозволено, потому что я знаю, как тебя расстроили вчерашние события. Да и всех нас. – Он мельком глянул на жену, та в ответ кивнула с серьезным выражением лица.

– О да, мой дорогой Тынен, расстроена – это слишком мягко сказано. Я до сих пор шокирована.

– А что с Лукасом? – невинно спросила маленькая Янни. – Он придет к нам завтра в гости?

– Он не сможет, глупышка, – вмешалась Мария. – Его посадили в тюрьму, потому что он наделал плохого.

– Что плохого он сделал? – Маленькая девочка поочередно переводила свой любопытный взгляд с одного сидящего за столом на другого.

Мария покраснела.

– Ну, просто плохое.

– Замолчи, ребенок, – накричала на нее мать. – Тебе никто не разрешал высказываться на эту тему. Это тебя вообще не касается.

– Извините. – Мария опустила голову.

Отец отложил приборы в сторону и тщательно вытер салфеткой руки.

– Парень молчит, он упрямый как осел. Но в общем и целом чувствует себя нормально. Насколько это сейчас возможно в его положении.

– Что вы хотите этим сказать, отец? – Услышав слова отца, Мадлен сразу представила себе самое ужасное.

Он вздохнул.

– Завтра ему грозит терриция, это первый этап допроса с применением пыток.

– Святая Мария, Матерь Божья, помоги нам! – Анна-Мария перекрестилась в ужасе.

– Что означает терриция? – Мадлен не была уверена, действительно ли она хочет услышать ответ на свой вопрос.

Отец взял в руки бокал с вином, однако только покрутил его меж пальцев и не стал пить.

– Терриция означает демонстрацию орудий пыток.

Мадлен сковал ледяной холод.

– О нет! Но он же ничего не сделал. Лукас не виноват.

– Ты как-то слишком уверенно об этом говоришь. – Отец внимательно изучал ее. – Откуда такое безусловное доверие к этому паршивому псу? Прошу прощения. – Он глянул искоса на свою жену. – Но получается вот так. Лукас Кученхайм – шалопай, типичный разгильдяй. У него есть хороший стержень, но вокруг него столько всякого мусора, который прилип к нему, как тот куриный помет к моему башмаку.

При других обстоятельствах Мадлен рассмеялась бы над сравнением отца, но не сейчас.

– Я просто знаю, что он никогда не сделал бы что-то настолько ужасное. Он мой друг. Я его знаю. Он совершает безрассудные поступки, но не то, в чем его обвиняют.

– Твой друг. – Ее мать покачала головой. – Наверное, в будущем нам нужно более внимательно смотреть, с кем разрешать тебе общаться.