Пламя и шелк - [27]

Фон Вердт тоже поднял свой стакан.

– Предательство – это серьезное преступление, за которое полагается смертная кара. Что бы там ни было на твоем счету в прошлом, это не идет ни в какое сравнение с предательством. – Он отпил немного пива. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы восстановить справедливость.

Глава 8

Мадлен подавила зевок и потерла глаза. Был понедельник, дело шло к вечеру, и над городом висели хмурые тучи. Дождь шел с самого утра, поэтому ей пришлось зажечь в конторе несколько свечей и масляную лампу, чтобы иметь хоть какую-то возможность работать. Из-за плохого освещения приходилось напрягать зрение, она чувствовала себя очень уставшей.

Утром ее отец встречался с клиентами, а после обеда отправился в ратушу, где сегодня проходило заседание совета. Ее сестры, как, впрочем, и мать, разошлись по подружкам. Бридлин с Маттисом занимались чем-то на кухне возле Йонаты, и оттуда доносились негромкие звуки, иногда дополнявшиеся скрипом пера, когда Мадлен что-то записывала, и все это сопровождалось монотонной дробью дождевых капель. Она заканчивала работу с инвентарной книгой, уже определившись, какие ткани предстоит дозаказать в ближайшее время, и собираясь внести туда сегодняшние продажи, когда ее вспугнул громкий стук во входную дверь.

Йоната пронеслась мимо открытой двери конторы к входу, но тотчас же вернулась, не доложив о посетителе, чем немало удивила Мадлен.

– Йоната? – Мадлен приподнялась со своего места и огладила юбки. – Кто там?

– О господи, вы здесь! – Ошеломленная повариха остановилась и повернулась к Мадлен. – Я думала, вы ушли, как все остальные. Моя милая, как же тихонечко вы тут сидели! Там прибыл Тённес Шубкнехт, но Вильгельми уже им занимается.

– Шубкнехт наконец здесь? Отец хотел непременно с ним поговорить. Это же надо, чтобы именно сегодня проводилось это заседание.

Не обращая больше внимания на Йонату, Мадлен направилась к двери и вышла наружу. В воротах стояла тяжелая повозка Шубкнехта, запряженная двумя приземистыми черно-белыми лошадьми. Самого торговца сукном нигде не было видно, только двое крепких слуг охраняли его товар. Через мгновение Мадлен услышала два мужских голоса, доносившихся со склада, она направилась туда и остановилась в широких двухстворчатых воротах.

– …так не пойдет, Шубкнехт. Мы всегда оплачивали половину стоимости доставки наперед, так останется и впредь. Как вы решите вопрос со второй половиной, это не моя проблема, пусть Тынен сам вам объясняет, – распинался Вильгельми. Увидев Мадлен, он обратился к ней: – Мадлен, ваш отец уже вернулся? Я боюсь, у нас проблема с доставкой новой партии парчи. Это касается и белого шелка.

– Нет, Вильгельми, отца еще нет. Заседание совета всегда продолжается долго. Вы же знаете, как это бывает. – Она повернулась к тучному мужчине и, приветливо улыбаясь, наклонила голову. – Господин Шубкнехт, добрый день. Я надеюсь, у вас все хорошо, так же как и у вашей супруги и детей.

Шубкнехт утвердительно кивнул и провел рукой по завитому светлому парику, который он носил всегда.

– Да-да, отлично, дорогая Мадлен. Вы день ото дня становитесь очаровательней, если позволите мне так сказать. Слышал, господин полковник фон Вердт вернулся в город, и в этот раз уже навсегда. Я предполагаю, это значит, что скоро смогу назвать вас госпожа фон Вердт.

Улыбка Мадлен стала еще шире.

– Это было бы замечательно, дорогой Шубкнехт. А теперь расскажите мне, что там за проблема с доставкой парчи. Вы задержались, верно? Разве вы не собирались вернуться в город на прошлой неделе?

– Да, так планировалось. – Лицо Шубкнехта потемнело. – Но, к сожалению, там, далеко на севере я попался в лапы одному из полков Оранского. Они меня ограбили до нитки, считайте, раздели до подштанников. Простите мне мои грубые слова, но это так, к несчастью. Черт их знает, что они будут делать с белым шелком и парчой. Что одна, что другая ткань мало пригодны для солдатского обмундирования. Скорее всего, они продадут ткани или обменяют их на продукты либо оружие. Мне пришлось сделать крюк, вернуться к моему поставщику и там скупить, что еще оставалось. К сожалению, у меня для вас есть только один рулон шелка и два парчи.

– Так мало? – Мадлен оглянулась назад на повозку. – Но вы же загружены доверху.

– Это так, дорогая Мадлен, но у меня есть и другие заказчики.

– Конечно, конечно. – Губы Мадлен растянулись в холодной усмешке. – Однако это странно, потому что, насколько я знаю, вы на три последних поставки, включая эту, заключили с моим отцом специальный контракт, в котором оговорено, что вы делаете закупку и доставку только для нас. – Она на шаг приблизилась к Шубкнехту. – Разве не так?

– Э-э. – Шубкнехт закашлялся и снова начал дергать свой парик. – Да, но тяжелые времена, однако, вы же знаете.

– Времена станут для вас еще более тяжелыми, если вы попробуете нас использовать. – Она уперла руки в боки. – Чего, надеюсь, нет в ваших намерениях. Речь идет о досадном недоразумении. – Мадлен взглядом сверлила торговца. – Не так ли?

– Так, но…

– Но если будет по-другому, мне придется подать на вас в суд присяжных, а вот это уже действительно совсем не то, чего бы мы оба желали. Вы хотите избавиться от вашей поклажи, мне же она нужна срочно. – Мадлен прищурила глаза. – Не говоря уже о том, что, как правильно объяснил наш уважаемый Вильгельми, половину мы вам уже заплатили наперед. Вы получите вторую половину, как только все наши товары будут выгружены.