Пламя и пепел - [5]

Говорят, что жизнь тогда была совсем другой — но нет, люди так же любили, ненавидели, ссорились, обижались, радовались и прощали, как и сейчас. Вещи вокруг были совсем другими, но жизнь — все та же. Возможно, для кого-то трагичней и короче, но в чем-то главном она не меняется никогда.

…Я сошла на берег в порту Кагосима. Кругом сновали люди, пароходы спешно заполнялись пассажирами — все торопились скрыться от опасности. Громкоговорители суровым мужским голосом выплевывали предупреждения, и люди бежали бегом, словно подстегиваемые этими повисшими в воздухе словами. Я знала о том, что происходило здесь, в подробностях, и специально приехала именно сюда — в то самое место, откуда все так стремились скрыться.

Новоиспеченный полуостров снова трясло, по радио еще ранним утром объявили об опасности извержения, и все люди в поле моего зрения двигались в одну сторону — к порту. Аэродром был закрыт для гражданских лиц, и все искали спасения в море — их вечном соседе, друге — и убийце. Так прошло всего несколько часов, и улицы совсем опустели. Те, кто не смог уехать, спрятались в подвалах, окна и двери в домах были крепко заперты. Громко гудя, проехал последний автомобиль, оставив за собой след черного дыма, и все стихло вокруг, будто я перенеслась в город-призрак. Я торопливо шла по главной улице города, торопясь скорее пересечь его. Я точно знала место, где все произойдет. Было тихо, только шуршал под ногами песок.

И сейчас сложно понять, как в тишине и безлюдье я могла не заметить крадущегося сзади мужчину. Сделав резкое движение за моей спиной, он обхватил меня за шею. Пальцы впились в горло, он душил меня — но ему была нужна не я, он хотел лишь сорвать цепочку. Толстая золотая цепь подалась не сразу, и я едва не задохнулась в этой борьбе. От растерянности я не успела даже воспользоваться своей защитной силой — а может быть, все дело в том, что на этом континенте сильней всего была своя собственная магия.

Грабитель убежал, а я осталась стоять на подламывающихся ногах, тяжело дыша и обхватив ладонью саднившую шею. Я чувствовала себя просто женщиной, растерянной, испуганной и слабой, и в глазах закипали слезы обиды и беспомощности.

Я постояла так еще немного, судорожно хватая ртом воздух, а потом заставила себя снова шагать вперед, только теперь все время оглядываясь. Умом я понимала, что молния не бьет дважды в одно дерево, но всполошившиеся инстинкты и шагу не давали пройти спокойно. В голове судорожно билась мысль — что же теперь делать? Анх давал мне силы, а они так нужны были мне в предстоящей битве. Хорошо еще, если древний ценный кулон попросту не переплавят в вечной людской погоне за деньгами — но я об этом могу уже и не узнать.

К вечеру того дня я добралась до нужного места — которое, как хотелось надеяться, все же не станет местом происшествия. Мой противник, словно дикий хищник, почуял бы страх в первую же секунду, так что я гнала все мысли прочь и готовилась к решительной схватке.

И все-таки я не смогла подавить энергию, стремившуюся вырваться наружу — землетрясение, которого здесь уже ожидали, все же произошло, но, по крайней мере, вулкан не прерывал своего молчания. Никто не пострадал, и жители Кагосимы вернулись в свои дома, ничего не подозревая о битве, которую мне пришлось выдержать, как и вообще обо мне самой. Последнее меня, впрочем, вполне устраивало.

Я собиралась сесть на пароход следующим же утром, то теперь не могла уехать так скоро — нужно было найти анх. На это было очень мало надежды, но и выбора не оставалось.

Я чувствовала мощные источники энергии, шла ли она от тьмы или от света, даже на большом расстоянии. И всегда ощущала свой анх — для меня он излучал уютное тепло, словно друг всегда шел рядом, бок о бок. Но сейчас мои чувства молчали.

Стараясь не терять головы, я расхаживала из угла в угол в крошечном номере отеля. Анх не могли увезти далеко. Транспорт с острова из-за опасности не ходил всю ночь, со вчерашнего вечера, все рейсы были отменены — даже до того, как с острова были вывезены желающие его покинуть. Корабль, отправлявшийся утренним рейсом, еще стоял в порту — значит, путей отступления с острова у вора не было, если он не решил идти по морю вплавь — но только отчаявшийся или камикадзе мог бы на такое решиться. А если анх оставался на острове — значит, я должна была почувствовать его. Но нет, не было знакомого тепла. В отчаянии я схватилась за голову. Оставался один вариант, самый ужасный — анх уже отправили на переплавку, не подозревая о том, какой это мощный артефакт…

Я вышла на улицу, гоня прочь эти мрачные картины, и бродила по городу, пытаясь взять след, словно собака-ищейка. Ни здесь, ни в соседних городах ничего не шевельнулось внутри — я не чувствовала его. Каждый день по много часов я блуждала по улицам, стараясь ни о чем не думать, обострив до предела свои чувства — все напрасно. Исколесив остров вдоль и поперек, через неделю я все же села на пароход. В душе было пусто, но у меня было еще время, и я знала, что вернусь сюда. Теперь же меня ждали на другом континенте.

Однако я не нашла анх ни через год, ни через двадцать лет. Сила моя стала стремительно иссякать, и я впервые поняла, насколько он важен для меня — и впервые задумалась, как же пройти через перерождение без анха. Заменить его было также невозможно, как меня саму, а без него меня ожидала тьма небытия.