Пламя давних пожаров - [2]
Эти настроения неожиданно пересеклись с официальной российской политикой. С восшествием на престол Александра III (1881) началась политика великорусского шовинизма и усиленной русификации окраин. На Кавказе она натолкнулась прежде всего на армян как на нацию, наиболее сильную экономически и развитую политически.
«Малейшие столкновения законнейших инородческих прав с новым государственным курсом понимались, как явления крамольные, — писал по этому поводу известный литератор А. В. Амфитеатров. — И — так как с исконными армянскими правами новый курс столкнулся очень скоро и резко, то армяне стяжали в Петербурге славу народа крамольного и бунтовского по преимуществу»
(Амфитеатров, стр.51).
Другой известный публицист, Влас Дорошевич, так иллюстрирует это замечание:
«Всякий армянин на Кавказе считается революционером уже потому, что он армянин.
— Послушайте, да ведь это самый тихий и мирный…
— Армянин! Что вы мне будете рассказывать!
Соответственно этому к ним и относятся»
(Газета «Русское слово», Москва, 12.2.1905. В дальнейшем — «Р.С.»).
Особенно пугала российских администраторов идея автономии Турецкой Армении: они видели, какой соблазн проистекает отсюда для Армении Русской. Недаром Армению называли Польшей в Азии!
Для объяснения отказа России присоединиться к другим державам с требованием автономии для Западной Армении князь Лобанов-Ростовский[5] говорил:
«Я не хочу, чтобы Турецкая Армения сделалась второй Болгарией и русские армяне воспользовались против нас учреждениями, которые создаст армянская автономия под турецким протекторатом».
(Амфитеатров, стр.17).
«Старания русского дипломатического корпуса оградить проектированную русификацию Кавказа от фантастического призрака Великой Армении „до Ростова-на-Дону“, как пустил тогда в ход легенду усердствующий корреспондент „Нового времени“, резко изменили правительственную политику России на Ближнем Востоке и заставили ее отказаться от своего векового амплуа защитницы христиан, живущих под мусульманским игом. Мы ошибочно пожертвовали султану судьбами азиатской Армении, рассчитывая обеспечить ее рабским бессилием мир в собственном нашем Закавказье».
(Амфитеатров, стр 17).
«Нам нужна Армения без армян» — таков был классический лозунг тогдашней политики. Вот подборка характерных суждений, раздававшихся на Кавказе уже в разгаре резни:
«Упьюсь армянской кровью, — говорил на днях пропойца-босяк, — и заберу, что попадется, вот я и Манташев».[6]
«Маленькое кровопускание армяшкам необходимо», — говорили чиновники, выдававшие себя за «истинно русских», «хотя русский человек никогда не был кровопийцей».
«Уничтожьте инородцев, и все будет покойно в России» — говорят разные администраторы.
«Что вы их жалеете? Режут — и прекрасно. Пойдем и мы поможем резать».
«Очень мне нужно, что тут стоят армяне. Я это сделаю, если пошлют меня туда».
Это говорил… «блестящий» офицер-драгун, член салонов высшего света.
(Газета «Новое обозрение», Тифлис, 23.11.1905. в дальнейшем — «Н.О.»)
Секретными циркулярами армянам было строжайше запрещено занимать посты в кавказской администрации. Дошло до того, что бакинская цензура «слово „армянин“ считала нецензурным и даже в музыкальных рецензиях вычеркивала эпитет „армянская национальная… музыка“» («С.О.», 30.8.1905).
Российская официальная пресса развернула кампанию травли армян и их освободительного движения. На Кавказе этим особенно широко прославился В. Л. Величко, редактор официальной газеты «Кавказ». Он подвизался при князе С. Г. Голицыне, бывшем главноуправляющим Кавказа в 1896–1904 годах и знаменитом своим изречением: «Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее!» (Aмфитеатров, стр. 52).
Наконец, в 1902 году Николай II издает указ о конфискации имущества армянской Церкви и о закрытии армянских школ. Это был неприкрытый грабеж. Народ встал на защиту ограбляемой Церкви; выступления подавлялись оружием. Было множество человеческих жертв. Руководил «операцией» по изъятию церковных имуществ князь М. А. Накашидзе, армянофоб, вскоре назначенный генерал-губернатором Бакинской губернии и явившийся главным организатором бакинской резни.
Ограбление Церкви сильно радикализировало армян и толкнуло партию Дашнакцутюн на путь борьбы с самодержавием, в том числе террористическими методами. «Русификация сделала много бестактных покушений на армянскую самобытность; однако, армяне хоть покряхтывали, но терпели, покуда Голицын не наложил руку на церковные имущества. Эта провокация сделалась эрою революционного движения. До сих пор армянская революция существовала только в воображении фанатиков провокаторства…» (там же, стр.48)
Немедленно по опубликовании указа был создан Комитет самообороны. Был организован ряд демонстраций и террористических актов; наконец, 14 октября 1903 года на загородной прогулке Голицын был тяжело ранен в коляске несколькими кинжальными ударами в голову. Покушение организовала армянская социал-демократическая партия «Гнчак». Он не умер, но в конце 1904 года вышел в отставку «в связи с расстроенным здоровьем», с изъявлением высочайшим рескриптом «душевной признательности за высокопатриотическую, кровью запечатленную деятельность на пользу Кавказского края».
