Пламенный насос. Естественная история сердца - [63]
Ситуация начала меняться в пользу команды краниоцентризма благодаря деятельности английского врача Томаса Уиллиса (1621–1675), который стал пионером современных представлений о мозге и нейрофизиологии. Уиллис участвовал во вскрытиях, изучал анатомию мозга и его сложное кровоснабжение, особенно циркулярно сходящиеся артерии в основании мозга, которые с тех пор известны как «круг Уиллиса»[120]. Будучи профессором натурфилософии в Оксфорде, он должен был рассказывать студентам о душе, но, основываясь на своих исследованиях, он представлял в качестве отправной точки мозг, а не возвращался к стандартным кардиоцентрическим объяснениям. Уиллис работал не только над человеческими телами, но и проводил эксперименты на животных, определив, что разные отделы мозга специфичны для выполнения различных функций. С помощью своих анатомических знаний и медицинских наблюдений он сформировал первые представления о краниоцентричной природе интеллектуальных нарушений и психологических расстройств, в том числе нарколепсии и миастении (нервно-мышечное заболевание, вызывающее слабость скелетных мышц). Еще он описал некоторые расстройства, влияющие на мозг, как обусловленные тем, что мы сейчас называем нарушениями химии мозга. Именно он придумал термин «неврология».
Хотя все это невероятно впечатляет, читатели должны помнить, что середина XVII века была совсем другим временем для ученых. Хотя Уиллис, безусловно, изменил правила игры в области нейробиологии, его труды изобилуют обоснованиями, которые явно предназначались для умиротворения англиканской церкви. Кроме того, его способы лечения эмоциональных расстройств оставляли простор для совершенствования, поскольку включали избиение пациентов палкой.
Но, если отбросить в сторону придирки, развитие началось, и к 1670-м годам мозг, который в течение тысячелетий считался не более чем радиатором для охлаждения сердца, начал заменять последнее в качестве вместилища разума, души, интеллекта, сознания и эмоций – по крайней мере, на Западе. Эти перемены совпали с ростом знаний о нервах и непроизвольной работе вегетативной нервной системы, что означало новое понимание связей между сердцем, телом и разумом. Как мы вскоре увидим, этот переход также привел к пониманию того, как эмоциональные факторы, такие как стресс, бедность, личная трагедия и несчастье, могут привести к заболеваниям сердца. И в конце концов прекращение мозговой деятельности, а не остановка сердца стало определяющим фактором смерти.
Несмотря на все это, поэты, авторы песен и другие рассказчики в той или иной степени игнорировали принятие краниоцентризма научным сообществом – и, учитывая альтернативы, которые могли бы появиться из-за смены парадигмы (на ум приходят Piece of My Brain[121] Дженис Джоплин и Brain of Darkness[122] Джозефа Конрада), это, скорее всего, было мудрым решением. На самом деле, хотя современная наука окончательно устранила связь между сердцем и эмоциями или познанием, многие западные люди все еще обращаются к этим образам не только в метафорах и музыке, но и в собственных квазирелигиозных верованиях.
Некоторые считают, что сердце содержит эмоциональные характеристики своего владельца и что пересаженное сердце может передавать эти личностные черты от донора к реципиенту. Самым известным, пожалуй, был опыт, описанный покойной Клэр Сильвией, которая в 1988 году стала первым реципиентом при трансплантации сердца и легких в Массачусетсе. Позже она задокументировала свой опыт в мемуарах, ставших бестселлером. В них танцовщица, ранее заботившаяся о своем здоровье, описывает восстановление после трансплантации сердца, когда у нее серьезно изменились привычки, вкусы в моде и еде. Например, она снова стала пить пиво, и у нее появилась внезапная тяга к нездоровой пище, особенно к куриным наггетсам KFC. Как оказалось, сообщила она своим читателям, именно эти предметы были найдены в куртке ее 18-летнего донора органов после того, как он погиб в аварии на мотоцикле.
Историк культуры Фэй Бунд Альберти приводит в своей книге несколько возможных объяснений, которые могли бы как опровергнуть, так и подтвердить феномен, о котором говорила Клэр Сильвия и другие>148. Одно из них – принятие желаемого за действительное: реципиент органа может чувствовать себя увереннее, представляя, будто какая-то часть личности донора продолжает жить в нем. Еще есть вероятность, что реципиент способен счесть чувство обладания чужим сердцем травмирующим и в результате может претерпеть подлинные психологические изменения. Альберти упоминает, что, возможно, на самом деле существует некая форма «системной памяти», в которой клетки тела каким-то образом запечатлевают опыт индивида.
Последняя идея не поддерживается господствующим научным подходом, но часто принимается теми, кто практикует разновидность альтернативной медицины под названием «гомеопатия». Гомеопатия утверждает, будто вода сохраняет память о растворенном в ней веществе и что «подобное лечится подобным» – другими словами, что можно получить пользу для здоровья, принимая таблетки, настойки или сверхразбавленные растворы, содержащие следовые или даже необнаружимые количества вещества, которое изначально могло вызвать болезнь.
