Пламенное небо - [93]
Этим и воспользовался Андрей. Убрав шасси, он тут же ударил из пушки и пулеметов по самолетным стоянкам и на бреющем полете ушел.
Фашисты почему-то его не преследовали — то ли кончилось горючее, то ли потеряли надежду на успех.
Андрей был незаурядным разведчиком, знал все тонкости этой профессии. Большая выдержка, военная хитрость, умение воспользоваться ситуацией позволили ему благополучно выйти из весьма критической ситуации.
В полку долго обсуждали этот случай. Одни хвалили капитана, другие ставили под сомнение целесообразность первоначальных действий. Не следовало, дескать, ему ввязываться в бой, обстреливать аэростат, в результате чего и была потеряна осмотрительность. Но не зря говорят: все хорошо, что хорошо кончается. Смелость и находчивость летчика не позволили врагу осуществить свой замысел.
Декабрь был отмечен морозами и сильными ветрами. Повсюду выпало много снега. Если смотреть с воздуха, линия фронта все же приметна. Выдают свежие пятна воронок, чернеющие по обе стороны передовой и свидетельствующие о работе артиллерии и минометов, бомбардировщиков и штурмовиков. Пехота все глубже зарывается в землю. На первый взгляд, изменений никаких, хотя на самом деле они есть. Фронт не дремлет, он настороже, живет, сопротивляется.
В ходе последних боев ищем более совершенные способы взаимодействия с наземными войсками и авиацией. И это понятно. Многое из того, что применяли ранее, уже не удовлетворяет нас: ведь мы теперь достигли, можно сказать, более высокой степени выучки. Особенно это касается способов прикрытия, которые нуждались в совершенствовании. Сопровождая штурмовики или бомбардировщики, истребители ограничены в маневре и скорости, они не могут в полной мере использовать тактико-технические данные своих машин. Противник же, пользуясь этим обстоятельством, нередко добивается перевеса в высоте и скорости, атакует внезапно, свободно маневрируя на разных высотах и скоростях.
Теперь нам надлежало проверить новый способ прикрытия своих «подопечных», предложенный на семинаре опытными летчиками. Тут как раз и случай подвернулся. 26 декабря полк получил задачу: в течение нескольких дней, пока наземные части ведут наступление, обеспечивать штурмовикам и бомбардировщикам свободу действий в районе Салдус — Добеле.
Мы тщательно готовились к выполнению задания. В частности, проиграли различные варианты предварительной «расчистки» воздушного пространства до прихода штурмовиков и бомбардировщиков. Новое заключалось в том, что незадолго до появления «илов» и «петляковых» мы прочесывали воздушное пространство, как бы окаймляя район предстоящих действий. Через наброшенный нами «колпак» не должен был проникнуть ни один вражеский истребитель. Этот способ давал возможность заранее обеспечить себе преимущество не только в скорости, но и в высоте, а это, как известно, главное для успеха истребителей в любом бою.
За несколько минут до появления штурмовиков и бомбардировщиков взлетаем всем полком — эскадрилья за эскадрильей. Первую возглавил командир полка подполковник Марков, вторую повел майор Шмелев, третью — я. В назначенный квадрат прибыли без опозданий, на большой скорости прочесали воздушное пространство. Барражируем. Прибывают и наши ударные группы — эшелоны штурмовиков и бомбардировщиков. Картина произведенного удара как по своим масштабам, так и по организации — поистине величественна. В течение 15–20 минут взрывы бомб и снарядов густо засевают под нами поле сражения. В небе, неожиданно возникнув, плотнеет стена разрывов. Она неотвратимо приближается к нам. Над Добеле дым, копоть смешиваются со снегом и отдаленно напоминают извергаемую вулканом лаву. Наши самолеты идут волна за волной. Внизу — штурмовики, над ними — бомбардировщики. Истребители как бы окаймляют их.
Вот «илы» прижались к земле, нырнули под облако, образовавшееся от взрывов бомб. В просветах между тучами видны орудия, танки, траншеи. Все это охвачено огнем. Атака штурмовиков повторяется. Увлеченные музыкой боя, мы носимся над прикрываемым районом на высоте полторы тысячи метров.
В моей группе пары Степаненко — Куликов, Масленников — Андреев, Погорелов — Барышников, Шкворунец — Усиков, Куницын — Богомолов, Петроченков — Поночевный. На большой скорости подворачиваем на север.
— Слева «фоккеры»! — неожиданно звучит в наушниках голос Барышникова.
Эти два слова действуют, как вылитый на голову ушат холодной воды. Теперь мозг, воля летчика подчинены одному: встретить противника в наивысшей готовности. Внимание концентрируется на главном — не упустить врага.
Гитлеровцы прибыли с опозданием и решили наверстать упущенное, отомстить за поражение наземных войск. Четверка «Фокке-Вульф-190а» сваливается на нас со стороны солнца, пикирует. В ответ — наш излюбленный маневр «разворот на 180 градусов все вдруг». Противник не выдерживает лобовой атаки, шарахается в стороны и исчезает в дыму. Не ожидая, что их встретит второй или третий ярус наших истребителей, «фоккеры» вновь выскакивают из-за облаков. Мы с полупереворота сближаемся с ними. В моем прицеле возникает лобастый ФВ-190а. Длинная очередь!..
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.