Пламенное небо - [47]

Предупреждение командира оказалось как нельзя кстати: фотоаппарат не работал — перегорел моторчик.

Выслушав мой доклад, Миронов помрачнел, задание было срочное и чрезвычайной важности.

Вызвали сержанта Кирилла Михайлова, специалиста по радиооборудованию. Работал сержант в основном по ночам, и в шутку товарищи прозвали его ночным колдуном за способность творить чудеса, возвращать «к жизни» разбитое, искалеченное радиооборудование.

Михайлов, не разгибаясь, при слабом свете электролампочки от аккумулятора копался в аппаратуре, время от времени дыханием согревая застывшие от холода руки.

— К тебе на помощь, Кирюша, — заглянул в палатку комсорг эскадрильи летчик Николай Андреев.

Подоспевшая группа энтузиастов ускорила дело. Перед утром инженер Айвазов доложил командиру полка: «Неисправность устранена, фотоаппаратура работает нормально».

Днем я уже летал в дальнюю разведку в этот район. Клетская, Серафимовичи, Калач, базовый аэродром лагерь имени Ворошилова — все это относительно знакомые мне объекты, что, безусловно, облегчит выполнение задачи. До глубокой ночи мы с Возным обдумываем свои действия — направление захода к каждому аэродрому, порядок взаимодействия и многое другое.

14 ноября 1942 года поднимаюсь в воздух первым, вслед за мной рулит Возный. Делаю разворот по кругу, но почему-то не вижу на взлете второго самолета. Что случилось?

— Лети сам, — слышу по радио голос командира. — Твой ведомый зацепился колесом за капонир и сел, машина подлежит ремонту.

Вот тебе и на! Кажется, вчера так хорошо отработали взлет, что исключены все случайности. А на практике вышло по-другому. Полет в темноте — дело сложное. Тут главное — опыт.

Один держу курс на Сталинград. Прошел Волгу, внизу угадываются развалины города. Где-то там, в окопах, подвалах, блиндажах, среди руин заводских цехов и зданий сражаются наши солдаты.

Быстро преодолеваю линию фронта и с юго-востока захожу на Воропоново. Просторное поле аэродрома вмещает немало машин. Справа ширококрылые, неуклюжие бомбардировщики. Стоят рядами, как дома. Быстро считаю: двадцать. Слева истребители, их около пятидесяти. Фашисты, наверное, досматривают утренние сны.

Называю по радио позывной, докладываю:

— Заря-1 —двадцать и пятьдесят, прием!.. Слышу ответ:

— «Сокол», я «Канарейка», вас понял.

Беру курс на Гумрак. Здесь базируется около 75 истребителей и несколько больших транспортных машин типа Ю-52. Но больше всего вражеских машин сосредоточено на третьем поле — свыше полутора сотен. Этот аэродром гитлеровцы использовали для «подскока», отсюда бомбардировщики вылетали на Сталинград.

Возвращаюсь домой. Меня охватывает радостное возбуждение. Поглядываю во все стороны. «Мессеров» пока нет. Видимо, не успели или не посчитали нужным подниматься в воздух в такую рань.

На востоке все ярче разгоралась заря, подо мною уже проплывали вражеские тылы. К переднему краю оставалось километров двадцать, несколько минут лета — и я у своих.

Вдруг двигатель кашлянул один раз, другой, третий. Смотрю на высотомер — две тысячи метров, скорость четыреста, но падает катастрофически: спустя буквально несколько секунд на приборе цифра 250.

Тревожно забилось сердце, в голове будто молоточки стучат. Неужели упаду на окопы противника? Хорош будет «подарок» фашистам, прямо к завтраку.

Прибавляю газ, жму на все рычаги управления двигателем. Винт вращается, но тяги нет. Такого еще не бывало!

Мысленно умоляю самолет, как живое существо, подталкиваю собственным весом: потяни, дружок, еще немного, еще чуть-чуть… Вот и наш передний край, не подведи, ведь погибнем оба…

Внизу промелькнули и побежали назад окопы, надолбы, выкрашенные в белый цвет танки с красными звездами на башнях. Уже хорошо. Последний раз нажимаю на газ, на тумблеры. Двигатель молчит…

Впереди большой овраг с пологими склонами. Решаю садиться в поле. Выпускаю шасси. Не просчитаться бы, не прихватить лишнее расстояние, не удариться носом, не застрять колесами, не скапотировать…

Самолет немного пробежал, подломал левое колесо и застыл на месте. А вот и красноармейцы. Обступили, окружили машину. По радио докладываю Миронову, где нахожусь, выскакиваю из кабины.

В эту же минуту в небе возникает и быстро нарастает мощное гудение: большие группы бомбардировщиков и штурмовиков плывут в направлении аэродромов, над которыми я был несколько минут назад. Фашисты, конечно, не ожидали таких ранних визитов на свои передовые базы. «Осиные» гнезда врага были уничтожены.

Операция по ликвидации самолетов противника на местах базирования прошла блестяще. На нашем направлении она осуществлялась командованием и войсками 8-й воздушной армии, на других — штурмовиками и бомбардировщиками 16-й.

19—20 ноября на всем Сталинградском фронте советские части перешли в контрнаступление. 23 ноября оно завершилось полным окружением дивизий фельдмаршала Паулюса. Общая картина действий нашей авиации четко представлена в статье маршала авиации С. А. Красовского «Побеждают советские соколы», помещенной в сборнике «Битва за Сталинград» (Нижне-Волжское книжное изд-во, изд. 3-е, 1972):

«… Едва забрезжил рассвет, как с аэродромов поднялись и взяли курс на позиции врага группы наших бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Несмотря на сложные метеорологические условия, наши самолеты наносили удары по войскам противника…»