Пламенная кода - [55]

Между тем Сэтьятунд в своем кресле истомился ожиданием собственной участи и слегка сомлел. Голос чиновника, вдруг исполнившийся сарказма, вернул его к реальности.

– Сэлхинг Нгиуттри Сэтьятунд, бывший мастер-сержант, риарайг… – При этих словах тот вновь попытался выпрямиться, но без особого успеха. – Горним промыслом вам удалось избегнуть достойной смерти во славу гекхайана и Светлой Руки. Поскольку в том нет вашего умысла, а единственно усматривается лишь причуда тех невыразимых сил, что управляют движением звезд и судьбами эхайнов, при том, что ваши отвага и самозабвение не уступали иным прочим, как того требовала воинская честь эхайна, равно и принесенная вами Старая Солдатская Клятва…

«Закругляйся уже, старый ящер, – с тоской подумал Кратов, – не то этот висельник Сэтьятунд кони бросит от невыносимости ожидания!»

– … вам возвращена личная свобода, и отныне вы имеете право избрать для проживания любой обитаемый мир Светлой Руки, за изъятием метрополии.

«О да!» – мысленно воскликнул Кратов и торжествующе покосился на Сэтьятунда. Лоснящееся от эмульсии лицо эхайна было неподвижно, и лишь подергивание кожи возле глаз выдавало громадные усилия, прилагаемые к тому, чтобы сохранять бравый вид. «Эхайны не плачут слезами, – вспомнил Кратов. – Они рыдают душой».

– Вы остаетесь частично поражены в правах, – бубнил т’монг Юнгнунрар, – а именно: вам не будет возвращено прежнее воинское звание, но сохранено подобающее пенсионное содержание. Учитывая же ваши выдающиеся способности к душегубству, вам делается официальное предложение употребить оные к пользе и славе Светлой Руки в качестве гражданского инструктора боевых искусств на высших офицерских курсах, буде же вы сочтете возможным принять таковое. Полагаю, знак признательности от гекхайана «Неоценимая польза», каковой вы вскорости восприемлете, послужит к облегчению вашего выбора.

– Сочту… – бессвязно бормотал Сэтьятунд, совершенно потрясенный. – Возможным… неоценимая польза…

Высокие, причем во всех смыслах, гости уже не обращали на него внимания.

– На этом все, – отчеканил т’монг Юнгнунрар. – Поскольку в вашем пребывании в пределах системы Рондадд более нет никакой необходимости и все взаимные обязательства между Директоратом колоний и поселений и свободными гражданами Светлой Руки, равно как и личными гостями гекхайана, очевидно урегулированы, позвольте засвидетельствовать уважение и удалиться. – Т’монг поочередно оглядел присутствующих тусклым взором. – Т’гард… яннарры…

Депутация, провожаемая капитаном и вторым навигатором, чинно покинула кают-компанию. И только тогда Кратов обнаружил, что голова Сэтьятунда склонилась на грудь, а сам он обмяк в кресле, словно из него вдруг откачали всю жизненную силу.

– Черт возьми… Он ведь не умер?!

– Лишился чувств, – меланхолично откликнулся Кырханг, двумя пальцами умело находя пульс возле отвисшей челюсти Сэтьятунда. – От избытка эмоций. Вот если бы он сейчас подох, это было бы красиво.

На время оставив свой пост, в кают-компанию явился третий навигатор, молча заглянул бедолаге под одрябшие веки и без лишних рассуждений укатил его на медицинский пост. Кратов сопроводил его до дверей, куда входа не было никому из непосвященных, и отправился было спать, но уже на полпути вдруг с отвратительной ясностью осознал, что вряд уснет до того момента, когда анабасис достигнет своей конечной точки.

Огорченный этим открытием, он вернулся в кают-компанию, где застал Кырханга. Было очевидно, что сон надолго оставил всех на этом корабле. Кырханг сражался с нервной перегрузкой тем, что пытался работать. Неспешно, в паузах обстоятельно исследуя раздумчивым взглядом потолок, при посредстве мемографа он вносил записи в некие обширные журналы и таблицы, раскинувшиеся перед ним призрачными парусами на всем пространстве от пола до потолка. И это, что ни говори, заслуживало уважения.

Галатрамп пронизывал серое небытие экзометрии, держа курс на Эхлиамар, метрополию Светлой Руки. До очередного ритуала оставалось часов восемь, не менее.

– Хотите выпить? – спросил Кратов без особой надежды.

– Почему бы нет, – легко согласился Кырханг и с готовностью выключил мемограф.

Глаза у него были неодолимо спокойные и прозрачные, как лепестки слюды.

Паруса-призраки исчезли, в помещении повис мрачноватый сумрак.

– Нельзя ли как-нибудь прибавить освещение? – осведомился Кырханг. – Я не смог справиться с здешними варварскими системами, а применять обычные свои навыки поостерегся, в рассуждении вырубить сгоряча что-нибудь жизненно важное.

– Я займусь светом, – обещал Кратов. – А заодно и выпивкой. А вы озаботьтесь посудой.

Он вернулся к себе в каюту, откуда прихватил бутылку заурядного, трехлетней выдержки, коньяка «Принципал» и сверток из жесткой ткани. Кырханг терпеливо дожидался его в темноте, сидя за столом и покойно сложив руки на коленях. Перед ним стояли два стаканчика из экологичного органопласта, вроде тех, что обыкновенно берут с собой в поход беззаботные земные туристы.

– Ого, – сказал Кратов, – а вы предусмотрительны.

– Это я должен говорить «ого!», – поправил его Кырханг. – Кому пришло бы в голову тащить на эхайнские спацитории федеральную выпивку?