Плакальщик - [32]

Менло испытывал странное чувство. До этого момента все его действия направлялись против криминальных элементов общества, отбросов. Кейпор, Организация, Паркер и Мак-Кей. Правда, он изменил своему министерству. Но это его совершенно не волновало. Его действия против государства оказывались в некотором роде опосредованными. Это не предательство, а грех невыполнения служебных обязанностей ради денег. Но теперь он застрелил полицейского офицера. Внезапно его разрыв с прошлым стал полным и непоправимым, гораздо более широким и глубоким, чем он мог себе представить. В душе шевельнулся страх, и от этого страха ослабли коленки.

Но он должен быть сильным. Он сделал выбор и до сих пор выходил из всех переделок победителем. Каковы бы ни оказались препятствия, он должен их преодолеть, продолжать побеждать. Правила отныне изменились, и он изменился тоже...

Тяжело дыша от напряжения, он закрыл дверь с решеткой. Подождал, восстанавливая дыхание, и заставил себя выйти из здания с независимым и непринужденным видом. Он не станет есть ленч в столовой, расположенной прямо перед ним. Сегодня он вообще не будет есть ленч.

Судя по карте, следующий крупный город — Колумбия, штат Южная Каролина. Он должен рискнуть, доехать до этого города на машине, но там ее придется бросить. Дальше он весь остаток пути до Майами проедет поездом. Маловероятно, что оттуда будет авиарейс.

Он забрался в “понтиак”, ощутив при этом, как уперся в левый бок пистолет. Сдав машину назад, объехал стоящий под углом полицейский автомобиль и спокойно выехал из города со скоростью двадцать миль в час.

Глава 4

Это выглядело, как свадебный торт. Менло уставился на него с заднего сиденья такси, немного щуря глаза от яркого света. Было воскресенье, и отель “Санвейз” утопал в лучах солнца.

Розово-белый, с огромным белым фонтаном перед входом, напоминавшим марципан. Вода навевала прохладу уже своим журчанием.

— Ненавижу этот чертов город, — проговорил водитель такси, ожидая возможности въехать под козырек главного входа.

Менло не ответил. Он обрадовался задержке, дающей возможность изучить место и немного к нему привыкнуть.

Все было новым. Все отличалось от виденного им прежде. Его самоуверенность потрясло событие в маленьком городке Южной Каролины, а в глубине сознания росла мысль, что в итоге ему своего не добиться. Он оказался в совершенно новом мире, к которому не был приспособлен. У него нет ни документов, ни толкового объяснения, кто он такой и откуда приехал. Да и куда направиться дальше, он не имел понятия.

Слишком о многом он не подумал. Слишком многое он не мог предвидеть. В обыденной жизни ему мешало, что он абсолютный новичок в Соединенных Штатах. Все оказалось не так, как в Кластраве. Поезда, в которых он ехал, дважды сделав пересадку, не походили на поезда у него дома. Здесь имелись только неразделенные перегородками вагоны, похожие на третий класс, но с зачехленными креслами в духе вагонов первого класса у него на родине. При выходе на платформу здесь не было будок и перронных контролеров. Билеты продавали кондукторы уже в самом поезде. Все, начиная от существенных различий в языке и валюте до внешнего вида и обычаев в ресторанах, — все было раздражающе чужим. Ему приходилось нащупывать манеру своего поведения, интуитивно перебираться от одной ситуации к другой в полной уверенности, что каждый с ним общающийся знает: он — иностранец. В Кластраве такой очевидный иностранец, как он, уже давно оказался бы под наблюдением официальных властей. Он знал, что в Соединенных Штатах все не так строго, но не мог просто болтаться туда-сюда вечно, имея при себе целый чемодан денег, происхождение которых не мог объяснить, и надеясь на лучшее.

Деньги для него стали более реальными. Он понимал теперь, почему возникли такие серьезные проблемы со стариком. Большинство американцев с подозрением относились к пятидесятидолларовым купюрам. Ему удалось с некоторыми трудностями потратить три такие купюры, получив на сдачу деньги меньшего достоинства. Он стал расплачиваться мелкими купюрами и монетами, надеясь, что их хватит до того момента, когда решит, как поступить с остальными деньгами. Да, предложи он старику десятидолларовую купюру, и кто знает, чем бы закончилась их встреча...

Ах, если бы у него имелось время, чтобы сориентироваться. А оно необходимо позарез! Он надеялся на помощь в обмен на статуэтку. Бет Харроу при желании могла бы ему здорово помочь. За Плакальщика богатый и влиятельный отец Бет будет перед ним в долгу. И это все, что ему нужно на первых порах.

Такси наконец достигло козырька перед входом. Задняя дверца распахнулась. Он заплатил водителю, дал чаевые, как и швейцару. Посыльный отнес его чемоданы — левый с деньгами и правый со статуэткой, завернутой в ткань, — к стойке и тоже получил на чай. Администратор, уважительный, но высокомерный, посмотрел на него в упор:

— Ваше имя, сэр?

— Имя?.. — В панике Менло услышал свой голос: — Паркер. Огюст Паркер.

Почему спросили имя еще до того, как он попросил номер? И почему он назвался Паркером? На пути сюда с железнодорожного вокзала он придумал себе псевдоним, которым собирался пользоваться для регистрации в отелях. Но внезапность вопроса заставила его смешаться, и он забыл придуманное, имя. Не размышляя, машинально, он произнес фамилию Паркера, добавив к ней свое имя. В глубине сознания мысль о провале еще более укрепилась.