Плач палача - [13]

Коля сел на свою кровать, хотел лечь, но потом передумал и, наклонившись к Баклагову, поинтересовался:

– А больше ты ничего не хочешь сказать?

– О чем? – спросил Баклагов, не открывая глаз.

– Не дури, – сказал Коля. – Мы же все слышали, как ты предупреждал доктора сегодня утром.

Он обернулся, ища поддержки у присутствующих. Все согласно закивали.

– Да, припадок у меня был что надо, – произнес Баклагов. – Опять я, наверное, бредил, да?

Дверь приоткрылась, и кто-то крикнул:

– Гончаров есть? Жена пришла.

– Ну ладно, после поговорим, – сказал Коля, поднимаясь.

На обед Баклагов не пошел. Лежал в пустой палате, закинув руки за голову, и даже не пошевелился, когда вошел Матвеев. Только спросил:

– Ко мне?

– К тебе, – сказал Матвеев, присаживаясь рядом. – Я поговорить с тобой хочу.

– О чем? – спросил Баклагов безо всякого интереса.

– О Паше, санитаре нашем. Что вы с ним не поделили?

– Когда?

– В тот вечер, когда он погиб.

– Ничего мы с ним не делили.

– Но он злой тогда пришел в дежурку.

– Да, он зол был в тот вечер, – согласился Баклагов. – Он, наверное, всегда такой.

– У вас был какой-то разговор с ним?

– Он рассказал мне нечто неприятное, – сказал Баклагов после некоторой паузы. – Он был жесток, очень жесток.

– Вот как?

– Да. Он дал мне понять, что я – никто.

– Это и есть его жестокость?

– Это очень жестоко, – спокойно сказал Баклагов. – Даже то, что он меня потом бил, потрясло меня меньше, чем его слова.

– Он бил тебя? – вскинул брови Матвеев.

– Да, в живот.

– За что?

– Ни за что, а для чего, – поправил Баклагов. – Он хотел показать мне, кто здесь хозяин. Он хотел унизить меня.

– А тот милиционер, который тебя привез сюда? – спросил Матвеев. – Он ведь тоже тебя бил, не так ли?

Баклагов повернулся к санитару и внимательно посмотрел на него.

– И он бил. Они оба творили зло.

– Это ты так решил?

– Я ничего не решил, – сказал Баклагов.

– Как же ты ничего не решил? – удивился Матвеев. – Они ведь оба погибли.

– А при чем тут я?

– И в случае с Витой ты ни при чем?

– Конечно.

– А твои слова сегодня утром? Ты ведь умолял не выпускать ее.

– Вот видишь, – спокойно сказал Баклагов. – А ты пытаешься доказать, что я виновен в ее гибели.

– Я ничего не пытаюсь доказать, – поморщился Матвеев.

– А чего же ты хочешь?

– Я хочу…

Матвеев осекся, увидев, как пошло багровыми пятнами лицо Баклагова.

– Они опять идут, – пробормотал в ужасе Баклагов и показал рукой на дверь. – Они идут!

Он приподнялся на кровати, ловя воздух ртом.

– Кто идет? – спросил Матвеев.

– Не знаю! – выдохнул Баклагов. – На меня оттуда повеяло злом!

– Не дури, – сказал Матвеев. – Успокойся.

Баклагов с лихорадочной поспешностью залез под одеяло. Его трясло. Матвеев подошел к двери и распахнул ее. Коридор был пуст, и только доктор Родионов стоял у стола дежурной медсестры, разглядывая разложенные там бумаги.

– Перестань, – сказал Матвеев. – Там никого нет.

– Закрой дверь, – попросил Баклагов. – Оттуда холодом тянет.

Коля появился в палате через два часа. Он был хмур и неразговорчив.

– Как свидание? – поинтересовался Баклагов.

– Нормально, – буркнул Коля. – Просто великолепно.

– He переживай, – посоветовал Баклагов. – Перейдешь на другую работу – и все.

Коля замер, осмысливая услышанное.

– Что ты сказал? – спросил он.

– Я говорю, что ты можешь поменять место работы.

Коля резко повернулся:

– Откуда ты знаешь обо всем?

Баклагов пожал плечами:

– Знаю – и все.

– Они растрезвонили, что я лежу на Камышовой даче. – Коля замотал головой. – Они объявили, что меня лечат в психушке! Жена говорит, что…

– Брось, не надо, – спокойно сказал Баклагов, – тебе ведь достаточно сменить место работы.

– Но почему они это сделали?

– О ком ты говоришь?

– О тех, кто распустил все эти слухи.

– Забудь о них, – сказал Баклагов. – Забывая о своих врагах, мы не даем разгореться чувству мести.

С вечера этого дня Родионов втрое увеличил дозу вводимых Баклагову лекарств. Медсестра посмотрела на доктора недоверчиво, когда он сказал ей об этом, но Родионов повторил упрямо:

– Все делать так, как я сказал, – и вышел из манипуляционной.

В своем кабинете Родионов взял карточку больного. Фамилия: Баклагов. Имя: прочерк. Отчество: прочерк. Год рождения: прочерк. Место рождения: прочерк. «Он никто, этот Баклагов, – подумал доктор. – Фантом, привидение. Он пришел ниоткуда и уйдет в никуда».

Коля повесился ночью. Задремавшая за своим столом дежурная медсестра не слышала, как он крадучись прошел мимо нее. В пустой дежурке Коля привязал к трубе веревку с петлей и спрыгнул со стола. Утром его нашли. Медсестра зашла в комнату, Коля висел под потолком, показывая ей синий язык. Медсестра, прежде чем потерять сознание, вскрикнула. Сбежались люди.

Баклагов не пошел смотреть на покойника. Сидел в палате, мрачно глядя в пол, иногда шептал что-то, но слов было не разобрать.

Доктор Родионов метался по коридору, отдавая бессмысленные распоряжения, пока Матвеев не увел его в кабинет – чтобы не мешал. Все подавленно молчали. Больные разошлись по палатам, каждый угрюмо думал о своем.

– Ужас, что творится, – сказал Родионов. – Уму непостижимо.

Матвеев ничего не ответил, пошел в палату к Баклагову. Одеяло на Колиной кровати было скомкано. Матвеев сдвинул одеяло в сторону, чтобы присесть, но, перехватив обращенные к нему взгляды, остался стоять.