Плач палача - [15]

– Мне надоел этот разговор, – сказал Баклагов. – Давай о чем-нибудь другом.

– У тебя есть родственники?

– Есть.

– Где они?

– Один из них сидит возле меня.

– Я серьезно.

– И я серьезно. Все люди – родня. Или ты будешь с этим спорить?

– Хорошо, я по-другому спрошу. У тебя есть близкие родственники?

– Близких нет.

Дверь открылась, и в комнату заглянул Родионов.

– Матвеев, зайди ко мне, – сказал он и исчез.

– Бледный какой-то, – сказал Баклагов. – Видимо, всерьез за него взялись.

Матвеев запер дверь палаты и пошел в кабинет Родионова. Доктор широкими шагами мерил комнату. Увидев Матвеева, он резко остановился и сунул руки в карманы брюк.

– Вы что-то хотели мне сказать? – спросил Матвеев.

Взгляд доктора метался по комнате, ни на чем не останавливаясь. «А ведь он добьется в конце концов своего, – подумал Матвеев с неприязнью, которая для него самого была неожиданной. – Он угробит Баклагова. У него чертовски богатый опыт, и он сделает это так, что никто и не поймет, что же произошло на самом деле. Никто, кроме меня. Эти инъекции, постоянное наращивание доз – все выглядит как отчаянная борьба за здоровье Баклагова. Но он уже покойник».

– Дело вот в чем, – сказал Родионов и, вынув из карманов руки, потер, словно они у него озябли. – Я хочу попросить о небольшом одолжении. Не могли бы вы сказать, если вас об этом кто-то будет спрашивать, что три года назад, осенью, вы получали для меня кое-какие лекарства?

– Кто будет спрашивать? – поинтересовался Матвеев.

– Ну мало ли, – замялся Родионов.

– Я должен знать.

– У меня неприятности, – пробормотал Родионов, пряча глаза. – Кто-то написал анонимку, будто я похитил в больнице медикаменты. Сейчас здесь работает комиссия, копают это дело.

– Возместите сумму пропавших лекарств, и дело с концом.

– Они этого не допустят. – Родионов судорожно вздохнул. – У них цель – растоптать меня.

Матвеев поймал себя на мысли, что ему совсем не жаль Родионова.

– А при чем тут я? – спросил он.

– Одна из наших медсестер написала в объяснительной, что я передавал ей какие-то лекарства неучтенные. Но в складских документах никак не отражено их получение. Значит, они украдены оттуда.

– И вы хотите, чтобы вором назвался я?

– Нет-нет, – замотал головой Родионов. – Все можно представить иначе. Предположим, вы по моей просьбе ходили на склад и получали эти лекарства. Если вы заявите об этом, то получится, что никто их не воровал – просто кладовщица забыла сделать соответствующую запись в своих бумагах. А это уже не кража, это небрежность.

– Так вот вы и скажите, что вы действительно получали эти лекарства, но кладовщица забыла это отметить.

– Не получится, – вздохнул Родионов. – Если об этом заявлю я, мне никто не поверит. А вы, лицо незаинтересованное…

Матвеев снова вспомнил землистое лицо Баклагова. «А ведь я и сам хочу его смерти, – неожиданно подумал он. – И в этом я мог бы помочь Родионову. Но то, что он предлагает мне сейчас…»

– Нет, – сказал он, поморщившись. – Я не хочу быть замешанным в это дело.

– Послушайте, – пробормотал Родионов. Он выглядел совсем растерянным. – Помогите мне выпутаться из этой истории, прошу вас.

– Вам из нее уже не выпутаться.

– Почему? – Родионов взглянул на него испуганно.

– Мне так кажется, – пожал плечами Матвеев.

– Я могу…

Родионов хотел что-то сказать, но лишь кивнул в ответ. «Ему конец, – подумал, выходя из кабинета, Матвеев. – И, как ни странно, я не испытываю ни малейшего сожаления по этому поводу».

Баклагов все так же лежал на кровати, только руки он теперь сложил на груди.

– У Родионова дела совсем плохи, – сказал Матвеев, присаживаясь на стул. – Я хотел тебя еще кое о чем спросить.

Баклагов молча смотрел на него.

– Как ты думаешь, могут ли случайности выстраиваться в некоторые закономерности?

– Естественно, – пожал плечами Баклагов.

– Ты догадываешься, почему я тебя об этом спрашивал?

– Да.

– Мне не дают покоя эти странные случаи. Эти люди – неужели они так провинились перед тобой?

– Дело ведь не в их вине.

– А в чем?

– В том зле, которое они творили.

– Ты им мстил?

– Нет.

– Но они погибли – все.

– Разве я был рядом с ними в эти моменты?

– Нет, но…

– Просто к ним вернулось посеянное ими зло.

– Не понял.

– Они не задумывались, что, делая нечто нехорошее, они навлекают на себя беду. Так взрослый, обижая младенца, не ведает, чем взойдет творимая им несправедливость.

– Зло порождает зло?

– Нас миллиарды, – сказал Баклагов. – Нас целый океан. И каждый человек в этом океане рождает свои маленькие волны зла. Эти волны перекрываются, превращаясь в одно целое, и люди захлебываются в этом кошмаре, и уже не разобрать – где зло, сотворенное когда-то лично им, а где – незнакомым ему человеком. Зло вернулось. Но уже гораздо более страшное.

– Все это выглядит неубедительно.

– А разве я собирался тебя в чем-то убеждать? – удивился Баклагов. – Хотя, если хочешь, я могу привести один пример. Ты ведь, кажется, только что отказал в помощи Родионову? Не так ли?

Матвеев вздрогнул и вскинул брови.

– И я могу сказать, почему ты это сделал, – спокойно продолжал Баклагов. – Ты не захотел помочь ему после того, как понял, что он сейчас вытворяет. Его поступки уронили его в твоих глазах. И ты решил, что этому человеку помогать не стоит.