Плацебо - [68]
Кукумерис все время ойкает и обмахивает себя руками, будто ему душно или жарко. Привлекает к себе внимание, что ли, но сейчас не до него. Я не знаю, какое решение они примут, мне бы не хотелось, чтоб это влияло на меня, но это влияет. Если бы все они вдруг единодушно сошлись на чем-то одном, я бы, может, взял да и согласился с ними. Но некоторые решения приходится принимать самому.
Альдея подметает пол, я и не заметил, как она вошла. Бесшумно. Она сливается с серыми стенами, ее действительно не существует. Тем ни менее, ее присутствие в комнате меняет все. Мне становится стыдно за то, что я колеблюсь с ответом. Вот же оно, идеальное место, в которое мы с ней стремились, – черный чип. Я знаю точно, сколько месяцев или лет у меня осталось, мне не нужно работать. Я смогу вернуться к долгому послеобеденному сну и ленным разговорам о том, зачем существую, может быть, у меня будет сад, смогу ходить в «Детский рай», когда заблагорассудится, или не ходить туда вовсе, смогу полировать свои ногти до блеска, мастерить домики из спичек, что угодно, не так уж важно… Важно, что время замедлится. Мне не надо будет никуда торопиться.
Зачем торопиться жить, если смерть поджидает в двух кварталах? Или наоборот. Не знаю, иногда я думал о том, какой была бы моя жизнь, если бы отец нравился мне чуть больше, я бы жил с ним, ходил на его работу, иногда – в кино, мы бы ели всякую дрянь в уродливых цветастых кафетериях. Может быть, в тот день я бы был на работе вместе с ним, я бы вытолкал монетку из его горла, я знаю как. Я читал об этом в одной из книг, которые мать заставляла меня таскать на голове. Надо было встать за его спиной, обхватить живот руками и сильно надавить кулаком. Я бы справился, в двенадцать я был уже довольно высоким. Но если бы я жил с отцом, я бы никогда не прочитал этого. Может быть, у меня уже давно был бы сколиоз, но мы все могли быть счастливыми. Или нет? «Могли бы». Сослагательное наклонение – это жестокая издевка эволюции. Единственный способ быть счастливым – не знать, что есть другие варианты. Даже порошковые каши – это вкусно, если никогда не пробовать ничего другого. Мысль о том, что моя жизнь внезапно оборвется, вызывает у меня содрогание, несмотря на то, что мир кажется мне довольно паршивым местом. Я всегда относился с презрением к тем, кто участвует в «гонке за выживание», но, если уж совсем откровенно – с презрением я относился к отстающим, победители вызывали у меня смесь гнева, зависти, гордости.
Прости меня, мама. Я слишком долгое время помнил только о смерти, игнорируя свои желания. Мне надоело бороться с собой и чувствовать вину за желание прокатиться на «Отрыжке дракона» или сделать комплимент человеку, который мне не нравится, но нравится все-таки, потому что я хотел бы быть таким, но не смею.
Ты даже на меня не смотришь. Ты все еще очень красива, время не испортило тебя. Ты сделала выбор за нас обоих. И я имею право сделать свой. Здесь и вправду очень душно.
Нула пришла. Снова камеры. Коробка снова у меня на коленях, как она там оказалась. Я достаю оттуда шершавую бумажку, даже не смотрю на нее, кладу в карман. Встаю с пола. Кажется, Куку похлопывает меня по плечу. Мы выходим на улицу. Мост выглядит совсем иначе. Я не чувствую себя победителем, я устал. Мы снова на пустой аллее, я фотографируюсь с котиками. Фатус задорно смеется, и мне тоже хочется смеяться, но мышцы лица резиновые какие-то. Наконец мы снова на борту вертолета. Там меня накрывает. И когда мы погружаемся в темноту на тридцать секунд, из меня вырывается самый громкий, на который я способен, беззвучный крик.
Серия № 8. шоу «Место»
Экзамен
Прожектор освещает пустую сцену.
Следующий кадр.
Нулу выносят два циркача-верзилы, они идут бок о бок, левым плечом подпирают дощечку на которой сидит ведущая, скрестив ноги. Руками она держится за лысые макушки. Нула кажется миниатюрной на их фоне, она босиком, в обтягивающем комбинезоне, а на голове у нее темно-синий ночный колпак с фосфоресцирующими звездами.
– Легендарный момент! – объявляет Нула. – Пятеро участников попробуют понять, в чем заключается финальный экзамен. Мы будем им подсказывать, но придется поднапрячься! – Нула сочувствующе помахала головой из стороны в сторону.
– А вы, уважаемые зрители, – раздался голос Вальтуриса. Его появление на сцене не было столь эффектным, как у Нулы, он просто вышел в фартуке и с подносом, полным печенья, в руках, – вам тоже предстоит ломать головы вместе с нашими участниками. Экзамен – это великая тайна! Но, чтоб разбавить всю эту загадочность, я принес вкуснейшее печенье! Я приготовил его сам с помощью мультиварки «Q&T», мне понадобилось всего пятнадцать минут. Отведайте-ка, будьте добры!
Нула приступает к поеданию печенья первой. Циркачи-верзилы становятся на одно колено, и ведущая грациозно спрыгивает с их плеч и берет с подноса печенье.
– Очень вкусно, – резюмирует Нула.
Камера фокусируется на крошках в углу ее рта и кусочках шоколада, которыми вымазаны ее белоснежные зубы.
– Лучшее печенье на свете, – восторгается Нула.
Вальтурис предлагает зрителям угоститься.
