Плацебо - [64]

– Кофа у меня старая, я на солнце много работал. Небось, часики рефат, фто я настоящий старик, – вздыхал Кукумерис, игнорируя собеседника.

Оба они уставились в окно, выходящее на серую стену.

Луна и Флор согласились поиграть с кучкой роботизированных часов в классики. Пока что часики выигрывали.

Луна кидала камешек, должна была попасть на шестерку, но часики назойливо тикали-тикали, и она промазала. А часы никогда не промазывали. Флор вообще застряла на двойке, она как будто боялась, что попадет, и намеренно кидала камешек то слишком сильно, то слишком слабо. Луна боролась изо всех сил, но тщетно. Часы достигли клетки «двенадцать», издевательски тикнули и убежали играть с кем-нибудь поинтереснее.

– Кар-кар, – часовой механизм зашевелился и из нутра его показалась черная металлическая ворона, – кар-кар-кар, подсчет окончен.

Роботизированные часики принесли Нуле поднос с квадратными черными чипами, обильно смазанными костяным маслом. Ведущая поморщилась, вытерла чипы о свой спасательный круг, надетый поверх коктейльного платья, и сунула в сумку.

– Нас ждет белое здание, – торжественно объявил Вальтурис и погладил свои густые накладные усы.

Делегация миновала длинный холл, стены которого были задрапированы черной тяжелой тканью, словно кулисы, за которыми прячется сцена, и подошли к узенькой деревянной двери. По одному выбрались на шаткий веревочный мост-восьмерку.

– Не торопитесь! – предупредила Нула.

Никто не торопился.

Мостик пролегал над пропастью. Чтоб не смотреть вниз, участники смотрели по сторонам. И замирали в немом изумлении. Наверху плещется небольшой подземный ручеек, но наибольшее впечатление производит каменный сад: застывшие геликтиты закручиваются в спираль, пушатся араганитовые кристаллы, а вокруг – разрастающееся перламутровое сияние лунного молока… Если прикрыть глаза на мгновение – тишину разрежет тонкий потусторонний звук – это капли воды стекают по горным гребешкам. Каменные новообразования звенят, словно ксилофон, и гулкое эхо разносит звук. Так поет природа – самый многоголосый пересмешник, такого музыкального режима больше нигде не встретишь.

– Как так вышло, что мы не заметили этого, когда только приехали? – ошарашенно спрашивает Флор, – я не понимаю. Я одна не заметила этой красоты? Этого же не было, когда мы шли в белое здание? Нет, ну это странно, правда, – все не могла успокоиться Флор.

– Красоту замечаешь только, когда отправляешься в гости к смерти, – ухмыльнулся Вальтурис, – ваши глаза были заняты любопытством, – хмыкнул, – что, впрочем, немудрено.

Когда наконец все оказались по ту сторону моста, никто не сдвинулся с места.

На узенькой деревянной двери, ведущей в черное здание, была прибита табличка: «Ожидайте здесь. Молча».

Спустя несколько минут тишина рассеялась. Ее схватила в плен возникшая из ниоткуда старушка и заточила в своем пустом полиэтиленовом пакете.

Все вокруг размыто. Камера сконцентрирована на старушке.

Средний план

– Мое имя Альдея, – вырвался из бледных поджатых губ сиплый голос, – я смотрительница этого места. – Старуха стояла с высоко поднятой головой и демонстрировала многочисленные складки на выцветшей от солнца шее. Половину ее лица закрывали длинные седые волосы, но когда она говорила, можно было увидеть, что на левом ее глазу бельмо. – Выкладывайте все, что есть, вот сюда, – смотрительница указала на свой пакет, – взамен вот вам это, – достала из кармана своего безразмерного плаща несколько пакетов и протянула участникам. – В Храм можно брать только себя, это все, что вам удастся утащить, – старуха осклабилась, – туда.

Барахла с собой ни у кого не было. Флор достала из карманов больничной робы три пузатых желудя, Фатус – полотенечко, который отирал пот со лба, Луна в замешательстве поправила на носу очки-невидимки, но все же не сняла, из нагрудного кармана достала амулет-пешку на веревочке. У Кукумериса не было с собой ничего, кроме ушной серы, которой он вымазал мизинец после того, как хорошенько покопался в своем ухе. Импер почему-то мешкал. Он старательно избегал взгляда старухи и мял в руках платок. Разворачивал его, складывал вдвое, снова разворачивал, складывал вчетверо. Опять разворачивал, проводил пальцами по шершавому рисунку, смотрел на вышитое «М. М». Наконец сдал его вместе с браслетом из лунного камня, выцветшем от времени.

Нуле пришлось сдуть надувной круг и сложить в пакет, вытащить из ушей сережки в форме куколок-барби, достать пачку жвачки и курительный табак из корсета. Вальтурис снял накладные усы, оголив свою смешную и вдруг такую беззащитную верхнюю губу.

Старуха встряхнула пакет и завязала.

– Куда идти? – нетерпеливо спросил Вальтурис. – Мы готовы!

– За мной, – буркнула Альдея.

Смотрительница обошла здание и вернулась к тому же месту, откуда пришла. Участники поплелись следом.

– Так мы заходим или нет? – наконец Фатус задал интересующий всех вопрос.

– Вы уже в Храме, тугодумы! – засмеялась Альдея клокочущим смехом. – Смерть – рядом, здание – это подсобка, – выждала паузу, – вам нужна деревянная дверь. Кричите, если что-то понадобится.

Участники вошли вовнутрь. В тусклой комнате явственно выделялись два источника света.