Питерская принцесса - [5]

По внутреннему телефону Машу спросили полупроснувшимся голосом:

– У вас детектив? – Голос выражал вялую надежду.

– Нет, не детектив. Просто... роман, – робко пояснила Маша.

– Оставьте швейцару, я потом заберу, – велел голос, явно потерявший к ней всяческий интерес.

Голос немного набрал силу, словно проснувшись от укуса, закричал назойливому насекомому «отстань!».

Маша скорчила швейцару извиняющуюся гримаску: мол, вы не думайте, что претендую на писателя. Я так, случайно, сама над своим нахальством потешаюсь... тем более что у меня и не детектив вовсе...

В книжном магазине напротив дома Маша с горестным любопытством проглядела книги, на обложках которых простодушно значились все атрибуты жанра – пистолет, ножницы, бутылек со словом «яд», красавица брюнетка со злым лицом дамы пик, красавица блондинка с порочным лицом дамы червей. Часто встречались кружевные чулки. Девушки носили чулки то на голове, то на двухметровых ногах. Шансов у ее романа нет, вконец расстроилась Маша. Не детектив, не постмодернизм, не сопливый женский роман про любовь-морковь, не чернуха... не, не, не... Ну, еще и не шедевр, конечно, это надо признать.

На последней странице одной явно некоммерческой книжечки она заметила телефон и адрес издательства «Приоритет». Метро «Петроградская», улица Зверинская. В соседнем доме! Маша, ни на что не надеясь, занесла туда рукопись, как заносят домой пакет с продуктами по дороге в театр или в гости.

Издательство со строгой вывеской «Приоритет» занимало небольшую комнатку в длинном полутемном коридоре и выглядело сиротой среди пышных соседей – брачного агентства «Сказка» и «Проката шляп». В комнате за маленьким столом сидела девушка-секретарь, пухлощекая, голубоглазая и светлокудрая, похожая на рубенсовских ангелов – толстых и веселых. Когда толстушка извинилась за то, что редактор отсутствует и не может поговорить с автором прямо сейчас, она показалась Маше уже совершенным ангелом. Ангел взял зеленую папочку, нежно улыбнулся на прощание, и Маша почувствовала себя так сладко, будто ангел посвятил ее в писатели.

Воровато оглядевшись по сторонам, она проскользнула в «Прокат шляп», перемерила все шляпы, береты и цилиндры, пообещав зайти вскоре за черной бархатной шляпкой с широкими полями и желтой розой сбоку.

– Эту шляпу я надену на встречу с читателями, – жарким шепотом призналась она скучающей шляпной выдавальщице. – Как думаете, мне пойдет черная шляпа? Мне, самой светлой голове нашей с вами современности, – произнесла она блеющим голосом недотепы Андрея Мягкова из фильма «Служебный роман». – Мы, писатели... э-э-э... вообще эксцентричные люди...

– Прикалываетесь? – с пониманием отнеслась к посетительнице шляпная девушка.

– Прикалываюсь, – с готовностью призналась Ма-ша. – Хорошо на Родине! В Америке я за десять лет ни разу... как правильно сказать? Не прикололась? – Девушка, похоже, сомневалась. – Или так не говорят? Тогда по-другому: в Америке я никогда не прикалывалась.

– Бедная вы, – вздохнула девушка.

– Зато мне шляпа идет.

– Ее, ит из, – подтвердила девушка.

– Мы с вами могли быть подругами, – задумчиво произнесла Маша.

– Не-а. Вы в Америке живете.

Это прозвучало так, будто Маша коротала жизнь червяком под кустиком на захудалой даче.

Придя домой, Маша сделала себе строгое, но непродолжительное внушение: даже если книжку никогда не издадут, это не причина для уныния! Уныние – самый страшный грех, а у нее, слава богу, все живы-здоровы! Издать свое произведение – просто прихоть, а неисполнение прихотей чрезвычайно полезно для самосознания и духовного развития. Ведь всем известно, что именно неудачами человек поливает и удобряет это самое свое духовное развитие и самосознание. И тогда оно дорастает до размеров большой тыквы... – Не хочу самосознание размером с тыкву! Хочу книжку! – Маша продолжала психотерапевтическую беседу с собой звонким голосом радиодиктора: – Мы прочитали, нам очень понравилось! Мы будем вас издавать огромным тиражом! Чтобы вашей книгой смогла насладиться каждая доярка Советского Союза! – Маша скромно поклонилась себе в зеркало. – Ах, черт, Советского Союза больше нет! Ну, тогда извините, ничего не получится!

Телефон зазвонил через час.

– Можно поговорить с Марией Раевской, автором рукописи «Питерская принцесса»? Я из издательства «Приоритет».

– Это я, – просипела Маша, лихорадочно прокручивая в голове варианты: всенародная слава... престижная литературная премия... известность в кругах знатоков... Позвонили в тот же день! «Не гениальное ли произведение я написала?» Маша представила, как дает интервью, скромно и чуть устало.

– Маша, это ты? – радостно вскрикнул голос. – Это я, Нина.

Маша с Ниной сидели в «Кофе Марко» у метро «Петроградская», исподтишка рассматривали друг друга, изо всех сил демонстрируя обязательное после десятилетнего перерыва дружелюбие зеркальными, подчеркнуто светскими улыбками.

«Нина похожа на постаревшего немецкого пупса», – размышляла Маша.

В бедном Нинином детстве не было немецких кукол, а у Маши было целых две: одна – добрый блондинистый пупс, «хорошая девочка», и вторая – темненькая, надменная, порочная – «плохая девочка». В играх Маша всегда выбирала быть «плохой», а Нина «хорошей».