Питер глазами провинциалов - [4]

Эльф одет в развевающийся плащ до пят, по плечам его рассыпались пшеничного цветы волосы, перехваченные проходящей поперек лба плетеной лентой, запястья его сплошь покрыты браслетами из бисера и шерстяных нитей, а за спиной в самодельной перевязи болтается двуручный меч. И с таким мечом эльфу не страшны ни пьяные болельщики «Зенита», ни парни с бритыми затылками. Если противник, разумеется, не вооружен травматическим или огнестрельным оружием.

Глаза эльфа светлы и безмятежны — то ли от внутреннего света, переполняющего душу, то ли после принятия некоторых химических препаратов. Он взмахивает невидимыми крыльями и впархивает в вагон — а вы так и остаетесь стоять на перроне, глядя вслед ожившему персонажу сэра Толкиена.

Оглянитесь вокруг — недельку-другую внизу, и вы уже можете смело писать диссертацию о субкультурах современного Санкт-Петербурга. Ночные пассажиры питерской подземки больше похожи на массовое фрик-шоу. И вся эта масса выпивает и закусывает на лавочках, ступенях или прямо на полу, спит на рюкзаках, сигает с разбега через турникеты, прорываясь в метро без жетона, целуется взасос, играет на барабанах и танцует под мелодии из мобильного, просит милостыню, просит закурить, рассуждает о международной политике, покупает и продает наркоту, играет в футбол, бутылочку, сокс и прятки.

У человека, пару дней назад десантировавшегося на берега Балтики из какого-нибудь Среднеплюйска, глаза лезут из орбит, а челюсть так и норовит выпасть прямо на ступени эскалатора. И лишь врожденная тактичность и опасение выхватить по голове не позволяет ему тыкать в какую-нибудь, особо живописную личность, пальцем, и выкрикивать что-то удивленно-нечленораздельное.

При этом не спешите развешивать ярлыки на людей, которых вы видите вокруг. Внешность обманчива. Вот панк, сидящий напротив вас в вагоне, украшенный изумительным зелено-красным ирокезом и увешанный цепями, невозмутимо читает «КоммерсантЪ». А миролюбивая старушка, божий одуванчик с крохотной иконкой в руках, выпрашивающая милостыню возле одной из колонн, с легкостью запустит вам в спину пустой бутылкой только за то, что вы не нашли для нее двух рублей.

И, кстати, ближе к полуночи аккуратнее на посадке! Никогда не угадаешь, что именно подстерегает тебя в вагоне прибывающего поезда. Ты можешь сесть в блевотину. Получить тяжеленным ботинком в живот. Получить предложение «рвануть на квартиру, рубиться в „Counter-Strike“» от двух хихикающих подростков. Поскользнуться посреди вагона в луже сомнительного происхождения. Затянуть в унисон с компанией нетрезвых небритых мужчин с гитарой что-то из «ДДТ» — дабы не «схлопотать в табло»…

Это вам не гламурная, причесанная, сытая Москва, где в метро даже после полуночи можно встретить даму в соболях и бриллиантах, а в переходах и на станциях вечерами дежурят наряды милиции. Это Питер, чуваки!

Однако вся эта вакханалия, больше похожая на pre-party на балу у Воланда, длится недолго — в 0:15 переходы закрываются, с конечных станций отправляются последние поезда, и если вы, прыгая через две ступеньки, словно сайгак, не успеваете влететь в уходящий вагон, добро пожаловать на поверхность, коротать время до рассвета в какой-нибудь круглосуточной кофейне или Интернет-центре. А внизу, в метро, снова наступает тишина и умиротворение, нарушаемые лишь негромким гудением чистящих машин. Уже через четыре часа подземка гостеприимно распахнет свои двери, и встретит первых, заспанных пассажиров блеском полов, свежестью салонов и приветливыми улыбками выглядывающих из узких оконцев кассирш.

Питерское метро — это отдельная, суверенная страна. Страна странная и удивительная. Можно объездить пол мира, но, спустившись в метро Санкт-Петербурга, понять, что это метро не похоже ни на одно другое. Идешь по переходам, спускаешься на эскалаторах, смотришь вокруг, и с удивлением впитываешь в себя эту странную, ни с чем не сравнимую атмосферу.

А потом — ничего. Привыкаешь. Осваиваешься. Чувствуешь себя «своим». Начинаешь узнавать тех, кто протискивается ежедневно с тобой в вагоны и свисает с поручней, тех, кто этими вагонами управляет, тех, кто сидит в стеклянных аквариумах на каждой станции и кричит треснутым голосом в микрофон: «Спиной не поворачиваться!», тех, кто извлекает вечерами тоскливые звуки из музыкальных инструментов и тех, кто за эти звуки платит. Все эти люди — уже если не друзья, то, как минимум, хорошие знакомые.

«Привет!», киваешь ты головой. «Привет!», улыбаются тебе в ответ. Все хорошо, все свои. И все труднее не закатывать картинно глаза на вопрос: «Простите, а Комендантский Проспект — на этой ветке?». На этой, на этой, птица ты моя залетная. Понаехали!..

ОБЩЕПИТ

Отличные названия у петербургских заведений! Ресторан «Сквозняк». В смысле, «деньги на ветер», что ли? Или «не садитесь у окна, продует к чертовой бабушке»? Пивной бар «Проходимец». В смысле, «не стой, проходи мимо, чего уставился»? Или «добро пожаловать, уважаемый товарищ бомж»? Однако цены в этом самом «Проходимце» вряд ли по карману даже самому что ни на есть среднеклассовому клиенту, всю неделю копившему на стопку-другую «за уик-энд». А вот еще — кафе-будка на Московском проспекте, с волшебным названием «Быстроежка». Два стола, три бутерброда, заспанный армянин за прилавком. Быстро! Будем надеяться, что хотя бы не сыро…