Пистолет - [32]

Неподалеку на другом камне сидел О'Брайен и читал книжку комиксов, о которых предусмотрительная библиотека тоже позаботилась. Отношения у них не изменились с последнего дня на перевале Маркони, потому что О'Брайен все еще зарился на пистолет. Между ними было вооруженное перемирие. Говорили они друг с другом отрывисто и натянуто. Маст сел, О'Брайен оторвался от своих комиксов, холодно и пристально взглянул на него зелеными глазами и принужденно кивнул. Маст кивнул в ответ.

День как день, день как все.

Он читал, наверно, час, и было уже около девяти, когда на дороге зарычала еще одна машина и свернула к позиции. Для грузовика с обедом это было рано, а грузовик с завтраком только что уехал. Маст, как и все вокруг, поднял голову и смотрел: что бы это могло быть? Машина с КП всегда была большим событием. Часовой открыл ей ворота в проволоке, она въехала, и тогда Маст увидел, что в ней сидит Муссо.

Вот тут, может быть, и зародилось у него предчувствие. Во всяком случае, сердце у него оборвалось, а потом громко застучало где-то под горлом. Как бывает, когда наблюдаешь неудержимое, неотвратимое движение, все замедлилось в его глазах до кошмарной замедленности: маленький вездеход остановился, Муссо выпростал длинные ноги из-под щитка, вылез и зашагал к нему. На ходу он расстегивал карман рубашки. А Маст только сидел и смотрел, как он подходит.

Все оказалось проще простого. Пустяком, делом одной минуты. Маст и не почувствовал ничего, кроме стука сердца. Это пришло позже. Но само-то дело оказалось парой пустяков. И ужаснее всего – Муссо даже не понимал, что он творит, совсем не понимал. Он просто выполнял свою работу, и к тому же третьестепенную. Он не рассердился на Маста, он даже не улыбнулся – смотри, мол, какой прохиндей, – он просто нашел недостающий пистолет.

Он был для Маста – если бы Масту пришлось выразить это словами, при условии, конечно, что Маст смог бы их найти, а он не смог бы – самым что ни на есть простым и непререкаемым начальством. Олицетворением всесильной, непререкаемой и равнодушной Власти.

– Я его, гада, больше месяца ищу, – равнодушно сказал Муссо. – Ну не пойму, куда запропастился. Знаю, одного не хватает, а где он – хоть убей. В голову не приходило заглянуть в довоенный караульный список.

Он уже вытащил старую заявку, подписанную Мастом давным-давно, в те незапамятные времена, когда еще был мир. Масту понадобилось всего несколько секунд, чтобы снять пистолет и отдать его, и еще минута, чтобы зайти в барак и вынести нарукавную повязку, шнур и пистолетный пояс.

– Ну, порядок, спасибо, – сказал Муссо, повернулся и пошел, видимо уже думая о других, более важных делах. Маст все стоял и смотрел ему вслед. О'Брайен тоже поднялся и стоял неподалеку, остолбенев от ужаса и удивления. Он медленно подошел поближе к Масту, бессильно свесив руки. Маст его едва ли и замечал. Он думал, что самое худшее во всем этом – вопрос, который крутится и крутится у него в голове: неужели все было напрасно? все тревоги? все усилия? драка? все напряжение? Совсем напрасно? У него действительно выскочило из головы, что он расписался за этот пистолет. Ну не дурак ли? Он правда думал, что купил его.

Там, внизу, Муссо влез в машину, часовой открыл ворота, а Маст все стоял, и О'Брайен стоял рядом с ним. Когда машина выползла за ворота, О'Брайен свирепо закусил нижнюю губу, словно до него только что дошел смысл происшедшего. Слезы ярости и разочарования потекли из его зеленоватых глаз, и лицо потемнело от гнева.

Маленький вездеход рванул по шоссе и уже уменьшался вдали, как вдруг О'Брайен выбросил большой кулак и стал грозить убегавшей машине.

– Не имеешь права! – закричал он. – Не имеешь права! Это нечестно! Не имеешь права поступать так с нами!

От накала чувств он закинул голову и орал что было мочи; кулак его грозил машине, а сам О'Брайен с оскаленными зубами и гневно задранной головой словно орал небу.

– Это нечестно! – орал он вверх. – Не имеешь права! Это нечестно!

А рядом с ним стоял Маст и глядел на японского майора, который придет за ним в один прекрасный день.