Письмо Виверо - [8]

— Где это произошло?

Нигел взмахнул рукой.

— Прямо здесь! Меня при этом не было, но Гарри сказал, что слышал весь разговор. Они выпивали вместе с Бобом, когда к ним подошел американец.

Я спросил:

— Ты знаешь этого американца?

— Вряд ли. Янки часто бывают здесь — наше заведение настолько древнее, что попало в число исторических достопримечательностей. Но не один американец не задерживается здесь надолго. Хотя теперь один у нас остановился, он прибыл вчера.

— Ох! Что за американец?

Нигел улыбнулся.

— Довольно старый — я бы сказал, около шестидесяти. По имени Фаллон. У него, должно быть, много денег, судя по счету за телефонные разговоры, который он оплатил. Но я не могу сказать, что у него подозрительная внешность.

— Вернемся к Ханнафорду и другому янки, — попросил я. — Ты можешь сообщить мне что-нибудь еще?

— Тут больше нечего сказать. Просто какой-то янки хотел купить поднос — это все, что я узнал от Гарри. — Он посмотрел на часы. — Он, вероятно, скоро будет здесь, заскочит на свою дневную кружку, как обычно делает в это время. Ты его знаешь?

— Не могу вспомнить его лицо.

— Хорошо, — сказал Нигел. — Тогда, когда он придет, я подам тебе знак.

Появились сандвичи, и, взяв их, я устроился за угловым столиком возле камина. Я сел и сразу почувствовал усталость, но в этом не было ничего удивительного, если принять во внимание то, что я не спал всю ночь, и то, какое нервное потрясение мне пришлось пережить. Я не торопясь съел свои сандвичи и взял еще кружку пива. Только теперь шок, поразивший меня, когда я нашел Боба, начал проходить, и мне стало по-настоящему больно.

Паб постепенно заполнялся посетителями, и я заметил несколько знакомых мне лиц. Но никто меня не побеспокоил, хотя я и перехватил несколько любопытных взглядов, которые сразу же отводили в сторону. Врожденное достоинство сельских жителей не позволяло им напрямую проявлять любопытство. Вскоре, перекинувшись парой слов с крупным мужчиной в твидовом костюме, Нигел подошел ко мне и сказал:

— Ханнафорд здесь. Хочешь с ним поговорить?

Я окинул взглядом переполненный бар.

— Было бы лучше сделать это в другом месте. У тебя есть подходящая комната?

— Можешь воспользоваться моим офисом, — предложил Нигел. — Я пошлю Гарри прямо туда.

— Ты можешь прислать туда еще и пару кружек, — сказал я и покинул бар через заднюю дверь.

Ханнафорд присоединился ко мне через несколько минут.

— Сожалею о том, что случилось с Бобом, — прогудел он низким голосом. — Мы с ним частенько проводили здесь время. Он был хорошим человеком.

— Да, мистер Ханнафорд, был.

Казалось нетрудным найти сходство между Ханнафордом и Бобом. Когда человек регулярно посещает паб, то в этом замкнутом пространстве у него завязываются случайные, ни к чему не обязывающие знакомства. Чаще всего они такими и остаются и не выходят за пределы общения в стенах паба. Но только поэтому такое знакомство нельзя назвать поверхностным — просто оно ни к чему не обязывает.

— Нигел мне сказал, что один американец хотел купить у Боба поднос, — начал я.

— Так и было — и даже не один. Насколько я знаю, Боб получил два предложения, и оба от американцев.

— Неужели? Вы что-нибудь знаете про этого человека, мистер Ханнафорд?

Ханнафорд потянул себя за мочку уха.

— Мистер Гатт, как мне показалось, настоящий джентльмен — совсем не такой наглый, как большинство этих янки. Это человек средних лет, хорошо одетый. Мистер Гатт очень хотел купить у Боба поднос.

— Он предлагал цену — определенную цену?

— Нет, напрямую он этого не сделал. Ваш брат сказал, что до тех пор, пока не произведена оценка подноса, нет смысла предлагать ему деньги, а мистер Гатт ответил, что он заплатит Бобу ту сумму, в которую его оценят, как бы высока она ни была. Но Боб засмеялся и сказал, что, возможно, он не будет продавать его вовсе, поскольку это фамильная ценность. У мистера Гатта вытянулась физиономия, когда он это услышал.

— А что насчет другого человека?

— Молодого парня? Он не произвел на меня приятного впечатления, по моему мнению, он вел себя слишком высокомерно и вызывающе. Он не делал предложений — но был сильно разочарован, когда Боб сказал, что поднос не продается, и говорил с Бобом достаточно резко, до тех пор, пока его не одернула жена.

— Жена?

Ханнафорд улыбнулся.

— Не могу в том поручиться — он мне не показывал брачного свидетельства, но я решил, что это его жена или, возможно, сестра.

— Он не сказал, как его зовут?

— Сказал. Как же его имя? Халл? Нет, не так. Стедман? Нет. Подождите минутку, я сейчас вспомню. — Его большое красное лицо сморщилось от умственного усилия, а затем внезапно разгладилось. — Халстед — вот оно! Его звали Халстед. Он дал вашему брату свою карточку — я помню это, он сказал, что свяжется с ним, когда поднос оценят. В ответ Боб заверил его, что он только зря потратит время, и вот тогда Халстед проявил свою несдержанность.

Я спросил:

— Еще чего-нибудь можете про это вспомнить?

Ханнафорд покачал головой.

— Это, пожалуй, все. Да, мистер Гатт говорил еще, что он собирает подобные вещи. Одна из причуд американского миллионера, я полагаю.

Я подумал, что, по-видимому, скоро в окрестностях Котта станет тесно от наплыва богатых американцев.