Письмо Виверо - [10]

Дейв вздохом выразил свое согласие.

— Говоря по правде, в этом деле есть кое-что загадочное. Нискеми никогда не добивался большого успеха на воровском поприще, он никогда не имел достаточного количества денег. Это был своего рода пролетарий, думаю, ты понимаешь, что я хочу сказать. Вне всякого сомнения, у него не было денег на то, чтобы совершить такое путешествие — если только он не оказался втянутым в нечто более крупное, чем обычно. И никто не может сказать, почему он приехал в Англию. Здесь он должен себя чувствовать как рыба, вынутая из воды. Это то же самое, как если бы наш отечественный взломщик из Бермондси вдруг оказался в Нью-Йорке. Расследование в этом направлении продолжается.

— Что Смиту удалось выяснить насчет Халстеда и Гатта, тех янки, про которых я рассказывал?

Дейв посмотрел мне в глаза.

— Я не могу тебе этого сказать, Джемми. Я не имею права обсуждать с тобой работу полиции, даже несмотря на то, что ты брат Боба. Суперинтендант снимет с меня скальп. — Он постучал по моей груди кончиком пальца. — Не забывай, парень, что ты тоже относишься к подозреваемым. — На моем лице, должно быть, появилось изумленное выражение. — Да, черт возьми, кто получил наибольшую выгоду от смерти Боба? Вся эта история с подносом могла быть затеяна для того, чтобы отвлечь внимание. Я-то знаю, что ты этого не делал, но для суперинтенданта ты просто еще один человек, имеющий отношение к преступлению.

Я глубоко вздохнул и сказал иронично:

— Надеюсь, я не надолго задержусь в его списке подозреваемых.

— Не бери это в голову, хотя от суперинтенданта можно ожидать чего угодно. Это самый недоверчивый сукин сын из всех, кого я когда-либо встречал. Если бы он сам нашел мертвое тело, то внес бы и себя в свой собственный список. — Дейв почесал за ухом. — Вот что я тебе скажу, похоже, Халстед чист. Он был в Лондоне и, если понадобится, сможет представить алиби. — Он улыбнулся. — Его забрали на допрос из читального зала Британского Музея. Эти лондонские копы, должно быть, на редкость тактичны.

— Кто он такой? Чем он занимается?

— Он сказал, что он археолог. — Дейв с испугом посмотрел через мое плечо. — О Боже! Сюда приближаются эти проклятые репортеры. Послушай, я советую тебе укрыться в церкви — у них не хватит наглости последовать туда за тобой. Пока я буду прикрывать тылы, ты сможешь выйти через дверь в ризнице.

Я покинул его и поспешно нырнул через церковную ограду. Когда я входил в храм, до меня донесся возбужденный лай гончих, окруживших загнанного оленя.

Похороны состоялись на следующий день после дознания. На них собралось множество людей, большинство из которых я знал, но среди них попадались и незнакомые мне лица. Там были все работники фермы Хентри, включая Медж и Джека Эджекомбов, которые вернулись из Джерси. Служба была короткой, но даже несмотря на это, я был рад, что она наконец закончилась, и мне представилась возможность скрыться от полных сочувствия взглядов. Перед тем как уйти, я сказал несколько слов Джеку Эджекомбу:

— Увидимся на ферме, есть вещи, которые нам надо обсудить.

Я подъезжал к ферме в подавленном настроении. Вот как это бывает. Боба похоронили, так же как, вероятно, и Нискеми, если только полиция все еще не содержит его тело где-нибудь в холодильной камере. Но для гипотетического сообщника Нискеми все закончилось удачно, и он, наверное, спокойно вернулся к своим обычным занятиям.

Я подумал о ферме, о том, что предстоит сделать, и о том, как мне договориться с Джеком, чей консерватизм сельского жителя мог воспротивиться моим новомодным идеям. Погруженный в такие размышления, я автоматически свернул во двор фермы и почти врезался в зад большого мерседеса, припаркованного возле дома.

Я вылез из машины, так же как и водитель мерседеса, развернувшийся во всю свою длину, как скрученная полоска коричневой сыромятной кожи. Это был Фаллон, американец, которого показал мне Нигел в пабе гостиницы Котт. Он спросил:

— Мистер Уил?

— Верно.

— Я знаю, что не должен был вторгаться к вам в такой момент, — сказал он. — Но меня поджимает время. Мое имя Фаллон.

Он протянул свою руку, и я обнаружил, что сжимаю его тонкие, как у скелета, пальцы.

— Чем я могу быть вам полезен, мистер Фаллон?

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут — это нелегко объяснить быстро. — Его произношение не было типично американским.

Немного поколебавшись, я сказал:

— Вам лучше пройти внутрь.

Нырнув в свою машину, он достал из нее небольшой кейс. Я провел его в рабочий кабинет Боба, ныне ставший моим, и, указав ему на кресло, сел за стол, сохраняя молчание.

Он нервно закашлялся, по-видимому, не зная, с чего начать, но я не пришел ему на помощь. Покашляв снова, он наконец сказал:

— Я знаю, что это может быть для вас больным вопросом, мистер Уил, но я был бы рад, если бы вы предоставили мне возможность взглянуть на золотой поднос, являющийся вашей собственностью.

— Боюсь, что это невозможно, — сказал я спокойно.

В его глазах появилась тревога.

— Вы не продали его?

— Он все еще в руках полиции.

— Ох! — Он расслабился и щелкнул замками кейса. — Очень жаль. Но я надеюсь, вы не откажетесь посмотреть на эти фотографии.