Письмо сыну - [52]
Алла. Подождите еще немного. Мы перельем еще консервированной, аминокапронки. Посмотрим. Может, остановится.
Коля. Какая кровь у него?
Валя. Резус отрицательный, первая.
Коля. Резус отрицательный! Где ж взять такую?
Борис Дмитриевич. Со станции, если заказать, конечно, только консервированную прислать могут.
Алла. Подождите решать. Сколько минут? Началось, нет?
Лаборантка. Двенадцать минут. Нет свертываемости.
Борис Дмитриевич. Нет. Не надо ждать. Хуже не будет. А ждать будет хуже.
Алла. А что вы предлагаете? Где кровь взять?
Борис Дмитриевич. У меня. Первая и резус отрицательный.
Алла. Тогда давайте. Размойтесь пока, потом снова помоетесь. Девочки, приготовьте кровь брать.
Девочки приготовили. Борис Дмитриевич снял перчатки, закатал рукава халата, сел на стул рядом с больным.
Две сестры стали около. Одна взяла большую иголку, вколола ее в руку шефа, в вену. Полилась кровь. Набрала в шприц, передала другой, та ввела в вену больного. Затем еще. Так взяли десять шприцев.
Борис Дмитриевич. Ну как?
Лаборантка. Вроде бы начала свертываться. Размах стрелки поменьше. Но пока на этом уровне остается.
Борис Дмитриевич. Побегайте по отделениям. Может, у кого еще есть?
Алла. Да уж найдете, ждите! Один на больницу и то хорошо.
Борис Дмитриевич снова помылся и опять подошел к больному.
Конечно, резус-отрицательная кровь — большая проблема. Пятнадцать процентов всех людей имеют резус-отрицательную кровь. Кровь, не имеющую резус-фактора. Человеку с отсутствием этого фактора нельзя переливать кровь, в которой этот резус есть — кровь остальных восьмидесяти пяти процентов.
А людей с первой группой всего сорок процентов. Где ж их найдешь в нужном количестве — доноров, чтоб и первая группа была и без резуса!
Двадцать одна минута, а свертываемость так и не наступила.
Борис Дмитриевич. Ладно. Все равно надо зашивать. И пойдем искать доноров с такой кровью.
Они быстро зашили рану. Больного пробудили от наркоза, вернули ему все его функции и перевезли опять в реанимацию.
В больнице среди дежурного персонала больше никого с резус-отрицательной группой не нашли.
Алла позвонила на телевидение.
— Вы не могли бы объявить по телевизору, что нам срочно нужна кровь, а то больной может умереть?
— Да вы что, девушка! Праздничный день, а мы будем передачи срывать, настроение людям портить? И кто будет днем смотреть телевизор? Впустую все.
— Подкупает логика.
— Что-что?
— Что же нам делать?
— Не знаю. Может быть, позвоните в военную комендатуру. Пришлют солдат. Им же легче найти. И мы им позвоним.
Алла позвонила в комендатуру.
— Товарищ дежурный… — Рассказывает ситуацию. — Можете помочь?
— Сейчас пришлю роту, а вы уж группу проверяйте сами.
Проблема была решена. Через два часа перелили еще около литра теплой крови, и кровотечение остановилось.
Когда Борис Дмитриевич ехал домой, он думал о том, что оперировать могли бы и без него. И вообще оперировать надо было только для того, чтобы убедиться в отсутствии необходимости операции. Как говорят ученые, отрицательный результат тоже важен. Но вот он все равно оказался необходимым, так как с его крови началась приостановка кровотечения.
Так он утешал себя. Или оправдывал себя: выходной день…
ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?
— Что случилось?
— Болит, доктор, все…
— А что же — все?
— Живот болит. Сердце болит. Все болит. Сами ищите…
— А что же раньше всего заболело?
— Не знаю. Три дня болит живот. И сердце болит три дня.
— Вы одна? Вас никто не провожает?
— Все заняты. Да и зачем? На машине ведь повезли.
Болел живот. Рвота была. Потом, а может сначала, появились боли в сердце. Нет, наверно, все-таки потом появились боли в сердце. В животе, справа, в подреберье прощупывается плотный, очень болезненный желчный пузырь. Когда его щупаешь, становится страшно: сейчас лопнет. Быстрее оперировать? Сердце стучит глухо.
Может, лучше подождать? Подождать «с ножом в руках»? А что скажет терапевт?
Сердце стучало глухо. Терапевт был тих и неуверен:
— Если можете ждать, ждите.
Главный хирург:
— Попробуй лечить так. Если лучше не будет — с богом. Следи внимательно. Пузырь если лопнет, потеряем ее наверняка. Не тяни долго. Не будет лучше — делай.
Главный терапевт:
— На электрокардиограмме инфаркта нет. Но кто его знает! Постарайтесь сегодня быть консервативными, не оперировать. Ну, а нет…
Лед на живот. Жидкости под кожу, в вену. Пенициллин. Стрептомицин. Сердечные. Атропин. Кислород. Каждые два часа анализ крови. Каждый час ощупывание — пузырь остается большим. Но больная спокойнее. Боли, кажется, меньше. А может быть… Больные с желчными пузырями все толстые. Крепостью вздымается живот над кроватью. Подступись! А сердце? Что же делать? Нет родственников. Не приходят. Больная спокойнее. Пузырь растет. Может, там уже гангрена, поэтому и болит меньше. Кабы речь шла обо мне, я бы решился на операцию. А вот поди-ка за нее реши! За другого тяжелее.
Что же делать? Если бы сердце было получше. Как быть? Голова лопается.
Состояние прежнее. Дальнейшего улучшения не наступает. Больная лежит. Пузырь растет.
Больная у нас уже двадцать часов.
Пришел сын.
— Знаете ли… матушку вашу, по-видимому, придется оперировать. Сердце не очень… Пытаемся обойтись без операции. Но похоже… придется решиться…
