Письмо Россетти - [44]

Он откинулся на высокие подушки, потом перекатился на бок и попытался встать, но усилие вызвало только приступ слабости и головокружения. В комнате царил отвратительный запах. Пахло мертвечиной. Поборов приступ тошноты, он снова стал озираться по сторонам.

Спальня просторная, обставлена гораздо элегантнее, нежели его комнаты во дворце Оссуны в Неаполе. Складки балдахина над кроватью раздвинуты внизу, пропускают теплый воздух от камина. В нем ярко пылает огонь, и находится он справа. Слева – деревянный стол, на нем маленькая чернильница и наброски углем, изображающие какие-то раковины и растения. Несколько рисунков приколоты к стене над столом. Впереди, прямо перед ним, высокие стрельчатые окна, и из них льется мягкий свет, и еще видны голые ветви деревьев, а за ними – вода и небо, все приглушенного серебристо-серого цвета. Наверное, в хорошую погоду из окон открывается прекрасный вид. Вот только непонятно, который теперь час – то ли раннее утро, то ли начало вечера.

Тут Антонио наконец понял. Он находится у синьорины Россетти. Последнее, что помнил, это как стоял внизу, в прихожей. Еще он помнил камин, завывание ветра и раскаты грома, помнил, как старался перестать стучать зубами от холода, но не получалось. Хотя к чему было так стараться перед куртизанкой, он не понимал. Впрочем, она оказалась совсем не похожей на ту женщину, что он ожидал увидеть. Он слышал, что венецианские куртизанки сродни мистическим сиренам, способным приворожить любого мужчину одним только взглядом и сладостным пением. И что истинной целью этих дам является не любовь, а кошелек клиента.

Но эта… Да она готова была вышвырнуть его за дверь, на улицу, где бушует гроза. И ей было плевать на пожелания Оссуны. И не похоже, чтобы сам он произвел на нее хоть какое-то впечатление. Нет, конечно, он бы произвел, если б ушел сам, громко хлопнув дверью. Но он этого так и не сделал. А что было потом?… Он не помнил. Очевидно, кто-то отнес его в эту комнату. Интересно, сколько часов или дней пролежал он в этой теплой и мягкой постели? Этого он не знал, помнил только, что был момент, когда он вышел из забытья. И увидел, что кругом темнота, ночь, услышал монотонный напев, похожий на колдовские причитания, увидел существо, похожее на огромную страшную птицу.

Он снова уставился на застекленный шкафчик. Рука была не единственным выставленным там предметом. Здесь же красовались разнообразные безделушки и редкости, равно странные, но менее отталкивающие. Антонио заметил плоский камень с выбитыми на нем иероглифами, множество монет, римских и греческих, а еще несколько грубо выточенных из оникса, яшмы и хрусталя фигурок и довольно крупные куски янтаря с застывшими внутри насекомыми. В одном, в форме сердечка, виднелась крошечная, но идеально сохранившаяся саламандра. На одной из полок разместились морские сокровища – раковины разнообразных форм и размеров, целое семейство морских звезд, полупрозрачные кусочки цветного стекла, обточенные волнами, несколько жемчужин, а также пригоршня маленьких, идеально отполированных камушков.

Дверь приотворилась, в спальню заглянула Алессандра. Увидела, что он лежит с открытыми глазами, улыбнулась и вошла в комнату.

– Как вижу, больной вернулся к жизни.

– Долго я здесь пробыл?

– Два дня.

– О нет! Я должен встать…

Антонио приподнялся на локте, лицо его искривила болезненная гримаса.

– Вы еще слишком слабы, – возразила она.

Он снова откинулся на подушки, голова кружилась.

– Боюсь, теперь я ваш должник.

– Об этом беспокоиться пока рано. Прежде надо поправиться. – Она положила ему руку на лоб. – Уже хорошо. Жар спал, и теперь, я думаю, вам надо как следует выспаться.

– А теперь утро или вечер?

– Вечер. Почти уже ночь. Я пришла спросить, не желаете ли поужинать?

– Нет, знаете, есть почему-то совсем не хочется. И вообще, я не в состоянии проглотить и кусочка. В этой комнате… такой ужасный запах.

Алессандра рассмеялась.

– Вы источник этого запаха.

– Простите, не понял?…

– Позвольте объяснить. Прошлым вечером здесь был доктор…

– А он, случайно, не похож на большую птицу? Или же то был просто ночной кошмар?

– Наверное, вам так показалось, потому что он был в маске. Надевает ее, чтобы не заразиться чумой. Поскольку вы еще живы, полагаю, что вы не принесли ко мне в дом эту страшную заразу.

– Не надо было никого вызывать.

– Я вполне понимаю, ваш визит в Венецию… как это лучше сказать?… дело сугубо частное. Но что мне оставалось делать? Если б вы умерли у меня в доме, пришлось бы как-то избавляться от тела. Визит врача объяснить легко, а вот наличие в доме мертвеца – совсем другое дело.

Как и во время первой недолгой встречи внизу, в прихожей, на Антонио синьорина Россетти произвела впечатление дамы с замечательным самообладанием. Он еще не знал женщины, могущей столь спокойно говорить о подобных вещах. И хотя он до конца не был уверен, но подозревал, что встреча эта была не случайна, как-то связана с его заданием, что это есть не что иное, как часть плана Оссуны. Герцог считал Бедмара полным идиотом – за то, что тот связался с венецианской куртизанкой; теперь же, видя перед собой эту даму, Антонио вдруг подумал, что Бедмар недооценил опасность. Ибо в синьорине Россетти самым поразительным образом сочетались красота и ум, и еще он чувствовал, что напугать эту красавицу не так-то просто. Если нрав этой куртизанки укротить нельзя, тогда судьба ее туманна и печальна. На секунду он ощутил даже нечто вроде сожаления – ему совсем не хотелось играть роковую роль в ее судьбе.