Письмо Россетти - [29]

– Немного приболел, ваше превосходительство. Томас Эсквел к вашим услугам.

– Кому подчиняешься?

– Дону Родриго, как и Паскаль, ваше превосходительство.

– Передай дону Родриго, чтобы не смел присылать ко мне незнакомых людей, заранее не предупредив об этом, понял? – Бедмар не стал дожидаться ответа. – А теперь вон отсюда!

Гондольер посла Бедмара вырулил в канал Сан-Мартино и направился к Большому каналу. Маркиз откинулся на бархатные подушки и медленно и задумчиво огладил бороду.

– С нетерпением жду сегодняшнего представления, – заметила Алессандра.

Молчание стало просто невыносимым, ей захотелось нарушить его.

– Развлечения баронессы всегда отличаются разнообразием.

С этими словами Бедмар покосился на свою спутницу, но вид сохранял по-прежнему рассеянный и отрешенный.

Из всех ее любовников – коих на данный момент было уже пятеро – он единственный оставался для нее загадкой. Алессандре было интересно, что он думает о ней, но потом она поняла, что так никогда этого и не узнает. Бедмар был исключительно скрытным человеком, все свои мысли предпочитал держать при себе. И еще Алессандра подозревала, что он считает ее всего лишь забавной и хорошенькой игрушкой, вещицей наподобие китайской фарфоровой куклы, созданием без души и сердца. Впрочем, так, наверное, он относился ко всем женщинам – по крайней мере, к тем, кому удалось привлечь его внимание. Будь на его месте любой другой мужчина, Алессандра разозлилась бы непременно, но с Бедмаром предпочитала играть ту роль, которую он ей назначил. И хотя ни разу он не угрожал ей, даже слова дурного не сказал, она нутром чувствовала: этот человек опасен.

Ла Селестия частенько говорила, что все мужчины – существа примитивные. Однако, по мнению Алессандры, к послу это не относилось. Он мог излучать обаяние, порой бывал угрюм и молчалив, а иногда она видела его в ярости и вся сжималась от страха. Но ведь он испанец, не венецианец, и, возможно, понять его трудней, как любого иностранца. С любовниками-венецианцами она чувствовала себя куда спокойнее и свободнее. Они развлекали ее рассказами о своих военных подвигах, об успехах в делах, торговле, политике. Бедмар никогда не говорил о своей работе и вежливо, но твердо пресекал все попытки куртизанки разузнать о нем побольше.

Когда Алессандра поделилась этими своими впечатлениями и тревогами с Ла Селестией, та лишь отмахнулась.

– Знаю, он скуп на комплименты и всякие красивые слова, в отличие от других мужчин, – сказала она. – А вот в щедрости ему не откажешь. И потом, разве он не выражает восхищение тобой другими способами?

Она и об этом тоже рассказала Ла Селестии. Бедмар желал ее истово и страстно, был умелым любовником, всегда умел вызвать в ней пылкое ответное желание.

Маркиз обернулся к гондольеру.

– Сверни на Фава, – скомандовал он, и гондольер повиновался.

Это был молодой человек всего на год или два старше Алессандры, худощавый, но сильный, с глубоко посаженными глазами, под которыми залегли тени.

– Твой новый гондольер… он что, немой? – спросила Алессандра.

– Да, благодарение богу. Паоло единственный человек в Венеции, который никогда и никому не сможет выдать мои тайны.

– К примеру?

– К примеру, имя красивой куртизанки, которая сегодня разъезжает со мной в гондоле.

– А ты знаешь, что, поступая на работу, гондольеры дают клятву не болтать о том, свидетелями каких сцен в гондоле они становятся? И что наказание за нарушение клятвы – смерть?

– Да, слышал. И еще слышал, что они рождаются с перепонками между пальцев ног, на каком-то таинственном острове и непременно в полнолуние.

Они уже приближались к Большому каналу и Риальто.

– У нас достаточно времени, чтобы добраться до дворца Эриццо, – сказал маркиз и придвинулся к Алессандре поближе.

Положил одну руку на грудь, другая скользнула под юбки и начала медленно продвигаться вверх.

Губы их слились в поцелуе. И Алессандра ощутила, как все ее тело потянулось навстречу его ласкам. Пальцы его гладили внутреннюю сторону бедер, затем он навалился на нее сверху. Задернул занавески, они оказались внутри лодочного шатра.

– И все же, я смотрю, ты не до конца доверяешь своему гондольеру, – прошептала Алессандра.

– Просто не верю в сказки. Гондольеры такие же люди, как и все остальные. И потом, мы же в Венеции. Тут повсюду шпионы.

ОТШЕЛЬНИК

9 октября 1617 года

В сумеречной тишине, под сводами церкви Санта Альвизе, у алтаря маячила маленькая, точно гном, фигурка в поношенном шерстяном плаще и разбитых кожаных сандалиях, оглядывая пустую церковь. “Может, жареный фазан или утка, фаршированная яблоками и вишней, – мечтательно подумал Ипполито Моро. – А потом белое вино, лангусты, прочие дары моря, а на десерт миндаль в сахаре и марципаны с корицей…” О, что за трапезой он будет наслаждаться сегодня. Просто за то, что является глазами и ушами Бату.

Выполнение секретного задания может начаться в любой момент, так происходило раз в неделю на протяжении уже почти месяца. Закончилась последняя служба, все священники разошлись, монахини, собравшиеся на балконе для хора, тоже исчезли. В церкви остался лишь запах дымка от благовоний, немытых потных тел, сладковатый аромат пчелиного свечного воска, а сами свечи мигали, шипели и гасли одна за другой. Ипполито терпеливо ждал, полный предвкушений; дырявый его плащ был усыпан соломинками, прицепившимися во время полуденного сна.