Письмо президенту - [25]

Но это не означает, что мы имели или имеем интерес только к своей жизни, и жизнь посторонних, или народа, среди которого выпало жить, нам по барабану. Она никогда не была по барабану мне; возможно, и тебе тоже. Именно в начале перестройки представлялось, что ценность мысли возрастает, ибо политика выбирала развилки разных дорог, и от выбора зависело многое. Не сомневаюсь, что ты тоже думал об этом, как и я, написавший тогда ряд статей для Московских новостей и Литературной газеты с размышлениями по этому поводу. Хотя, если быть более точным, то писать в газеты я начал уж после путча 1991, когда стали проявляться первые разочарования.

Нам ведь всем хочется, чтобы будущее, сохранив что-то важное из прошлого, было лучше настоящего. Чтобы лучше было нам и лучше было окружающим, ибо, даже если откинуть патриотизм по причине его дезавуированности как понятия, мы зависим от тех, кто рядом, и оттого, что вокруг. Мне трудно представить, как именно трансформировалась твоя идея будущего и чего, собственно говоря, ты ждал от российского общества в эти годы, но у меня, если, конечно, максимально суммировать эти ощущения, доминировала одна экстраполяция.

Понимаешь, размышляя об истории, стереотипах, социальных привычках и любимых институтах русского народа (если хочешь - российского этноса), я пришел к выводу, что по большому счету мешает ему жить (и ощущать свою жизнь более полноценной) - социальная и психологическая инфантильность. И если говорить о том, чего я прежде всего ждал от реформ (конечно, не прежде всего, а ждал в итоге самих реформ), то это именно процесса взросления, перехода от самого распространенного в российском социуме детского самоощущения и поведения ко взрослому.

Так как это представляется мне важным, я позволю себе пояснить мою мысль подробнее. Понятно, что схем описания социального и психологического множество, и то, что мне сейчас вспомнился Эрик Берн, не означает, будто его схема - актуальнее или лучше других, она как раз не кажется мне слишком актуальной, но зато простой и наглядной.

Берн утверждает, что внутри каждого человека есть несколько эго-состояний, которые иногда целиком репрезентируют личность, делая это совместно, хотя не менее часто его разные эго-состояния спорят, от чего человек ощущает так называемую раздвоенность. Хотя, имея ввиду Берна, правильнее было бы говорить - растроенность (но ты чувствуешь, что так сказать уже нельзя, ибо если раздвоенность - серьезная психологическая проблема, то растроенность - это уже кранты, то есть полное расстройство, или переход в состояние, когда инструментом своей психики не может пользоваться даже владелец. Хотя кто еще? Значит, никто). Еще раз повторю, это - схема. Но по Берну, в человеке сосуществуют именно три эго-состояния - Ребенок, Родитель и Взрослый. Ребенок - это память о своем детском, которое, с одной стороны, хранит все лучшее, спонтанное, открытое, импульсивное и доверчивое, что есть в человеке, но не менее часто - капризное, испорченное, скрытное. Как кому удалось это детство прожить и что именно сохранить. Это, понятное дело, не означает, что если детство было лучезарным, скажем, как у Набокова, то и Ребенок в его душе - столь же очарователен. Набоков - далеко не очарователен, как не всегда очарователен Ребенок в нем. Точно также Родитель - это совокупный голос родительского влияния, мнения и присутствия в человеке, призывающий пользоваться вполне определенным опытом и лелеять в себе осторожность, упорство, ну, короче, что папа с мамой говорили. Взрослый - это результат собственного опыта, эмпирика и прагматика прошлого и настоящего, также дающие советы, но как бы с другой колокольни.

Если говорить о русском человеке по Берну, то в нем, безусловно, доминирует именно Ребенок с его спонтанностью, импульсивностью, доверчивостью, максимализмом, мечтательностью, ленью, интуитивностью, которые чаще всего побеждают Взрослого со всеми его взрослыми и практичными советами. Но даже если не всегда побеждают, то все равно из-за доминирования Ребенка в самом эго-состоянии Взрослый также очень много детского, ибо Взрослый-то он взрослый, но его жизненный опыт складывается по большей части из детских поступков и инфантильных стратегий, а то, что называется эго-состоянием Родитель может помочь лишь отчасти, потому что, перефразируя поэта Есенина, нас на этой детской планете родила еще девочка-мать. То есть и наши родители - дети по своим социокультурным установкам, а все вместе придает российскому существованию особую и, я бы сказал, угрожающую инфантильность.

Инфантильность - далеко не однозначно плохое качество, его вообще неправильно оценивать в категориях - плохое-хорошее. Это свойство, включенное в культурные традиции, социальные институты, политические предпочтения и психологические роли, избираемые для социальной и психологической адаптации.

Например, все то хорошее, скажем, восхищение, которое часто выражали и выражают иностранные наблюдатели после общения с русским человеком - его открытость, гостеприимство, хлебосольство, отсутствие прагматичности, бесшабашность - есть проявление его детскости. Кстати, так называемая духовность - также ничто иное, как проявление детскости, ибо вся эта страсть к утопическому, к недостижимой мечте, к миру, которого нет или который невидим, этот максимализм почти во всем, когда правило: либо все, либо ничего, уже никого не удивляет - это та же детскость, но уже в метафизическом измерении.