Письменный стол - [59]

— Не могли бы Вы рассказать подробнее о своей новой работе?

— Действие книги происходит в годы войны. Я был военным корреспондентом газеты «Известия» на Северном флоте. Теперь я собираю материал, встречаясь с участниками боев на Крайнем Севере. Я записываю их рассказы, они многое добавляют к моим воспоминаниям. Пожалуй, эту работу можно назвать трактатом о литературном труде. Мой военкор, главный герой, пытается написать роман, и, так как многим эта задача кажется очень лёгкой, я пытаюсь показать, насколько она сложна и трудна. В основе лежит подлинная история девушки, которая приезжает для того, чтобы выйти замуж за морского офицера, — это единственный характер, который мне пока удаётся. Трагическая история произошла на моих глазах. Офицер пропадает без вести, девушка уезжает.

Это один из мотивов, но, может быть, я напрасно рассказал о нём, потому что мотивов много, сюжет сложный. Я надеюсь, что читатель заинтересуется той стороной военных лет, которая до сих пор мало привлекала внимание писателей, бывших на войне и писавших о ней. Я пишу о бытовой стороне военных лет, об отношениях матери и сына, об отношениях отца и дочери. Одним словом, психологическая проза лежит в основе этого замысла.

— Давайте теперь обратимся к иной стороне Вашего творчества. В этом году читатели познакомились сразу с двумя Вашими сказочными произведениями: вышла книга «Ночной сторож, или Семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухнне в тысяча девятьсот неизвестном году», в которой объединены семь сказок, написанных Вами за сорок лет работы, и сказочная повесть «Верлиока», которая совсем недавно напечатана в «Новом мнре». Почему Вам захотелось говорить с читателем языком сказки?

— Мне кажется, что сам жанр сказки лишён признаков времени, сказки существуют вне необходимости смотреть на часы, считать дни недели. Я любил сказки с детства. Потом, когда я познакомился с фольклором, эта любовь ещё усилилась и дала мне возможность попробовать свои силы в этом жанре. И кроме того, я всегда интересовался западноевропейскими сказками, в частности скандинавскими. В издательстве «Художественная литература» вышла книга скандинавских сказок. Я написал к ней предисловие.

— Вас за сказки иногда упрекают в литературности, не учитывая, очевидно, что сказки фольклорные и сказки литературные — это разные вещи. Но все же, видимо, этот упрёк нуждается в аргументированном опровержении.

— Дело в том, что так называемые литературные сказки, если они удачны, становятся народными сказками. Сказки Апдерсена, литературные сказки, стали народными. А многие фольклорные сказки заняли место в литературе, они меняются местами. Одно без другого существовать не может. Литературная сказка привлекает меня потому, что я строю её на фольклорной основе. И если всмотреться в глубину «Верлиоки», то вы увидите, что в ней мотив погони за добром. чтобы отомстить злу, — это мотив фольклорный. В ней действуют помощные животные из русского. фольклора. Я писал её, думая о русском фольклоре, который, кстати сказать, представляет собой совершенно неисчерпаемый кладезь, мало ещё использованный нашей литературой.

— Что радует и что тревожит Вас в современной литературе?

— Положительным является то, что в нашей литературе неизменной остаётся традиция русской классической литературы. Обращение к таким проблемам, которые волнуют все человечество, а не только нашу страну. А тревожит многословие, большое количество необработанных произведений, которые нужно ещё переписать, и, может быть, переписать не один раз. Это — во–первых. Во–вторых, узкий тематический подход к художественному творчеству. Берется узкая тема и поневоле разрабатывается узкими средствами. И ещё. Мне кажется, что книжность — это то качество, которого как раз сейчас остро не хватает многим нашим писателям. Иные из них, даже талантливые, просто не знают Одоевского, Ахщарумова, Эртеля. Да что там говорить! Плохо знают Герцена, редко читают Щедрина. И, как правило, не рискуют сравнивать свою работу с их произведениями. А ведь стоило бы. Не в смысле оценки, а в смысле раскрытия новых возможностей. Ведь это тоже один из необходимых факторов нашей тяжёлой и весёлой работы.

Книжность — это один из важных ресурсов литературного творчества. В частности, она является важным источником «Повестей Белкина», «Маленьких трагедий», многих стихов Блока, «Мастера и Маргариты»… Книжность — свободное творческое обращение с культурой. Эта свобода, раскованность пронизывает всю русскую литературу.

— Вероятно, в Вашей судьбе сыграла важную роль неповторимая научная и культурная атмосфера 20–х годов, интересные люди, у которых Вы учились.

— Да, Вы знаете, мне необыкновенно повезло, я, можно сказать, в этом отношении совершенно счастливый человек: учился у пяти академиков. Я слушал лекции первокласснейщих русских учёных: Бартольда, Крачковского, Эйхенбаума, был непосредственным учеником Тынянова, Шкловского, я занимался в семинаре русского языка у академика Карского. Горький с беспримерной добротой пошёл навстречу девятнадцатилетнему студенту, который послал ему первый рассказ. Мы стали переписываться. Переписка эта сохранилась и опубликована. Когда я, ещё колеблясь между историей литературы и собственно литературой, защитил диссертацию о русском журналисте и арабисте XIX века Осипе Сенковском, Горький написал мне: «Надеюсь, что вы не оставите вашу прозу ради истории литературы».