Письма Ю. К. Терапиано В. Ф. Маркову (1953–1972) - [42]

Шрифт
Интервал

, 24 лет, «надежда» – первая жертва «зловещей сей цевницы»>360 – погиб, раздавленный поездом; 2-я – Поплавский (отравлен); Ходасевич – литературное самоубийство (бросил писать) + мучительная смерть; Цветаева – повесилась – и т. д.

Маковский умер тихо – видимо, заснул – он ничем не болел, говорил с трудом по телефону, затем (днем) прилег отдохнуть на диване – и не проснулся. В его книге много интересного, но о Блоке и о Гумилеве – вздор.

Лозинского>361 я большой почитатель тоже, но у Зайцева, благодаря прозе – точнее. Впрочем, кому нужна точность? Разве тем, кто изучает тексты переводов…

Всякий же перевод, вообще, как говорят французы – «est une trahison»>362.

Посылаю Вам отзыв о Дукельском и о Вашей статье>363. Если Вам не трудно, передайте потом эту статью Дукельскому.

Не представляю себе хлебниковских стихов в английском переводе и очень интересуюсь Вашей работой.

Болезнь – уже почти месяц – лишила меня всех развлечений: и «приездов из Америки» (не мог видеться с людьми), и ряда планов (сил нет писать) и, наконец, моря, к которому чувствую все притяжение моей (по отцу) «средиземноморской расы».

Прочел воспоминания Эренбурга – о Киеве, об О. Мандельштаме, о наших поэтах-киевлянах и о делах того времени – мне это все очень знакомо – напишу кое-что «к делу». Кстати, Эренбург забыл одно обстоятельство – свою работу в «Осваге» (Добровольческое информбюро) в Ростове в 1919 г., где писал такие правые статьи, что даже офицеры морщились>364. Об этом, конечно, нельзя говорить – зачем подводить его, но «из песни слова не выкинешь».

Жена и я шлем Вам и Вашей супруге наш сердечный привет.

Ваш Ю. Терапиано

Ирина Владимировна тоже работает, болеет, сейчас – пишет стихи (новый цикл). Просит передать Вам привет.

69

25.IX.62

Дорогой Владимир Федорович,

Я чувствую себя теперь лучше и к морю все-таки съездил – это для меня единственное удовольствие – раз в год.

Принялся, как и Вы, за обычное, теперь уж нужно стараться дожить до следующего лета.

Жду Вашу книгу о Хлебникове, но боюсь, что сего поэта, которого и по-русски не всегда можно понять, по-английски мне будет читать трудно – ведь теперь, в «Доме», совсем у меня нет практики, да и годы – язык забывается. Но, Бог даст, как-нибудь справлюсь!

Дукельский, конечно, поступает плохо, если так спешит со второй книгой>365.

Ему бы попробовать «стихи вообще», а не только послания.

Не все здесь одобрили и послания, слышал, что Адамович ими не очень доволен>366.

Дукельский, видимо, обиделся на меня за то, что я осудил его юмор: но, право же, не очень он у него острый!

Мешает и то, что читатель не знает 2/3 тех, над кем он должен смеяться… и вообще, за редчайшим исключением, эпиграммы живут не долго – кроме «специалистов», например, кому интересны сейчас даже Бунин с его эпиграммами или словечки З. Гиппиус?

Вы вряд ли читали статьи о «Музе Диаспоры»>367 – говорю не о глупой и грубой мазне Рафальского, но о статье Анстей – с Рафальским я, конечно, говорить не собираюсь.

Посылаю Вам статью «О “музе” и “ноте”»>368.

Часть фактическая, относящаяся к Анстей только, конечно, Вам не будет интересна, но «о ноте» – иное дело.

Дело в том, что «ноту» представляют в пересказе, часто в нарочитом, – отраженную в кривом зеркале.

Прежде всего, «нота» не «парижанка», а «петербуржанка» – и довольно старая по возрасту, – все это я старался показать, чтобы наконец прекратить это досадное недоразумение.

Вот и Дукельский тоже – на «ноту», и Моршен, в свое время, – а, собственно говоря, против чего, против кого? – Пожалуй, против себя… Ну, да оставим сейчас «ноту», и так я о ней расписался.

Новостей здесь пока не много, почти никого нет. Унылый путешественник Померанцев угощает нас в «Русской мысли» своими путевыми наблюдениями, Глеб Струве пишет письма в редакцию – все в порядке!

Вчера Ирина Владимировна уехала на месяц в Luchon – долечивать уши и кое-что «новое» (увы!).

Кстати: получаем (и она, и я) очередной перевод «Фонда» + 25 долларов «по поручению С. Лифтона».

Удивление и приятное переживание, – почему он вспомнил? Но, во всяком случае, хорошо, что вспомнил. Спасибо Вам, ведь это Вы его «дали».

Послали ему, как водится, благодарность.

Очень плохо, что до сих пор никто не собрался издать книгу стихов Г. Иванова.

Собирались «Мосты», но так и не собрались.

А Смоленская уже нашла все необходимое для посмертной книги В. Смоленского>369.

Желаю Вам всего доброго, Ирина Николаевна просит передать Вам от нее привет.

Ваш Ю. Терапиано

70

12.XI.62

Дорогой Владимир Федорович,

Прилагаю вырезку из «Русской мысли»>370. Это, конечно, «отзыв», а не серьезный разбор, скорее «около», чем «по существу», но здесь большинство поэм Хлебникова, которые разбираете Вы, так и остаются неизвестными, текстов нет – куда при таких условиях углубляться!

Пролетел на мгновение Дукельский – его Софья Юльевна Прегель привела в прошлую среду в «литературное кафе» около «Русской мысли».

Дукельский – красив (чем-то напоминает Смоленского лицом).

Читал же своих стихов он столь много и времени было столь мало (Дукельский спешил на другое свидание, и вообще было уже поздно), что впечатление осталось поверхностное, скорее – приятное, но ни о чем не удалось поговорить серьезно.


Еще от автора Юрий Константинович Терапиано
Встречи

В книге «Встречи» Юрий Терапиано передает нам духовную и творческую атмосферу литературной жизни в эмиграции в период с 1925 по 1939 г., историю возникновения нового литературного течения — «парижской ноты», с ее обостренно-ответственным отношением к делу поэта и писателя, и дает ряд характеристик личности и творчества поэтов и писателей «старшего поколения» — К. Бальмонта, Д. Мережковского, З. Гиппиус, В. Ходасевича, К. Мочульского, Е. Кузьминой-Караваевой (Матери Марии) и ряда поэтов и писателей т. н. «младшего поколения» (Бориса Поплавского, Ирины Кнорринг, Анатолия Штейгера, Юрия Мандельштама и др.).Отдельные главы посвящены описанию парижских литературных собраний той эпохи, в книге приведены также два стенографических отчета собраний «Зеленой Лампы» в 1927 году.Вторая часть книги посвящена духовному опыту некоторых русских и иностранных поэтов.Текст книги воспроизведен по изданию: Ю.


«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)

1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи. Публикуемые письма — преимущественно об этом.Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли».


Собрание стихотворений

Юрий Константинович Терапиано (21 октября 1892, Керчь — 3 июля 1980, Ганьи под Парижем) — русский поэт, прозаик, переводчик и литературный критик «первой волны» эмиграции, организатор и участник ряда литературных объединений Парижа.Автор шести стихотворных сборников. «Стихи его одни из тех, за которыми открываются поля метафизики. Слова в них приобретают как бы новый смысл, созданный мелодией звуков и ритмом, преображающим содержание стихотворения». Так говорила о нем знавшая его многие десятилетия И. В.


Русская зарубежная поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Дневник Гуантанамо

Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.


Хронограф 09 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Операция „Тевтонский меч“

Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Гранд-отель «Бездна». Биография Франкфуртской школы

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.


Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.


Книжные воры

10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.