Письма внуку - [10]
Береги себя, мой мальчик. Хороший мой Никита, не бойся жизни. Не думай, что мир ошибается. Берегись злобы. Надо видеть восход солнца и есть хлеб, и любить воду, и любить того, кого любишь. Я не встретился в жизни с богом, хотя верил в него мальчиком. Может быть он и меня не забывал. Спасая от злобы, от равнодушия. Не бойся жизни, Никиточка. Не стремись к какой-нибудь святости. Живи как сердце, живи как живет трава и невыдуманные цветы. Поцелуй от меня ту девушку, которую полюбишь. Береги её и себя для жизни. Для радости. Смена дня и ночи и дыхание уже радость. Пишу тебе старик. И не верю и сейчас в старость. Жизнь еще впереди. За поворотом. Она продолжается. Еще говоришь сам с собой и заглядываешь за угол. Поцелуй бабушку, маму, Колю.
Я тебе часто пишу про деревья. Еще я люблю, как и ты, собак. Они сейчас прячутся от солнца под скамейки и обнюхивают носы друг друга. Будь счастлив, милый. Мне плохо, умение лет утешает.
Твой дед Виктор Шкловский.
1 По-видимому, Наталья Константиновна Т р е н е в а, дочь драматурга Константина Андреевича Тренева (1876-1945).
2 Сергей Михайлович Б о н д и (1891-1983) - литературовед.
3 Сергей Александрович Б о н д а р и н (1903-1978) - писатель.
4 Валентин Фердинандович А с м у с (1894-1975) - философ и литературовед.
32
23.07.1971
Репино.
Дорогой Никиточка!
Вот я в Репино. Холодновато. Была гроза. Зелено. Скучновато. Сплю, т. е. стараюсь спать. Выключиться внезапно из бега в колесе тоже трудно. Визжат тормоза. Сон прячется от меня в угол. Думаю о Достоевском. Мелочные письма, разговоры о копейках.
Займы, боязнь. Спутанность, он для всех гениальный человек. Он сделан как кость - в жесткое введено что-то клееобразное. Живой организм, созданный для перегрузок. Он в себя вобрал и осуществил ту путаность вещей, боязнь жизни и жажду и боязнь потрясений и вечную потребность (не мечту) правды и страх перед низкой человечностью.
Надо тебе прочесть его письма, если ты уже прочел романы. Всё хорошо, потому что плохо и есть перепады. Не бойся смелости, дорогой внук. Моя самая большая любовь - ты. Целую тебя и всех, кто тебя любит. Поцелуй бабушку, в тебе много от неё. Твой дед. Не бойся жизни. Не бойся расти.
Виктор Шкловский.
33
05.11.1971.
Ялта.
Дорогой Никиточка!
10 градусов. Пахнет дымом, земля пестрая. Были дни с синим небом и кипарисами, такими как будто их нарисовал Пиросманишвили.
Сплю как сурок после сессии.
Получил телеграмму из Москвы. Очевидно, подпишу договор и вылезу из безденежья. Впереди книга1. Она в макете, т. е. вылезла из редактуры в производство.
Я 55 лет печатаюсь непрерывно, и книгу 1914 года2 недавно перепечатали в Словакии. Но скрип колес, смазанных песком, меня утомляет.
Всё не могу сосчитать 25 января 1972 для человека, который родился в 1893 году, пойдет (научили) семьдесят девятый год. Надо заводить бороду и учиться ходить босяком как Сократ.
Ночью засыпаю (всегда) с мыслями о новых книгах. Темы это предлоги. Жизнь сейчас переименовали в информацию. Да, она сообщение, но это не помогает анализу. Информация - это переход сквозь преграду тебя или вируса. Это взаимодействие и вмешательство. Кисик и друг, я люблю тебя как вернувшегося сына, как тебя самого и себя самого. Береги себя, деточка, и не бойся порога жизни. Поцелуй маму, бабушку, Колю. Он настоящий поэт.
В горах может быть снег, он покрыт подушкой облаков.
Целую тебя, милый.
Виктор Шкловский, дед.
1 "Эйзенштейн".
2 По-видимому, "Воскрешение слова".
34
28.04.1972
Ялта.
Дорогой Никиточка.
Крым. 13 градусов. Облака низко. Цветет каштан, так как это ему предназначено. Цветет сирень. Густыми гроздьями. Цветет Иудино дерево. Оно еще без листов. Остальное зелено.
Кормят сносно, если не есть мяса.
Море серое. Обещают перемену погоды. Море почти пусто. Вечером в одном местечке собрались, как будто покурить, лодочки. Там, очевидно, клевала рыба.
Народ ничего себе - на безрыбье.
Балтер, Данин1, Каверин, Конецкие2.
Ты не огорчайся тем, что Вы живете так тесно (в деньгах). Поездка денег не дала, но книга одна в наборе3, а три другие в строгом плане4.
Пока я жил статьями. Статья это 50 рублей или 90. Склеить из этого бюджета нельзя. "Демон" не дал ни копейки. Кувшин оказался без дна. Уверен, что конец года будет рыбнее, а потом два года сравнительного благополучия.
Мне скоро будет 80 лет. Для полного признания на родине мне не хватает смерти. Вернее им не хватает. Мне не хватает еще одной или двух книг. Я не обещаю тебе, что они будут веселы. Но будет то, что будет.
Я выиграл память о своей жизни. Изменил представления об искусстве. Играл, не передергивая и не переписывая. Заря жизни была прекрасна. Были друзья. Было неистекаемое вдохновение без завода, спускающего в эту реку отходы. Вдохновение не истекло. Истекла радость утра. Не из чего доплачивать убытки времени.
Люби меня, Никиточка, я был и остался хорошим и далеко видящим человеком, а на веселые письма не хватает погоды.
Найди свое вдохновение в физиологии, в молодости своей науки. Верь себе. Не пропусти удачи. Лучше иметь с ней короткий роман и обмануться. Поцелуй бабушку, поцелуй маму и Колю.
«Жили-были» — книга, которую известный писатель В. Шкловский писал всю свою долгую литературную жизнь. Но это не просто и не только воспоминания. Кроме памяти мемуариста в книге присутствует живой ум современника, умеющего слушать поступь времени и схватывать его перемены. В книге есть вещи, написанные в двадцатые годы («ZOO или Письма не о любви»), перед войной (воспоминания о Маяковском), в самое последнее время («Жили-были» и другие мемуарные записи, которые печатались в шестидесятые годы в журнале «Знамя»). В. Шкловский рассказывает о людях, с которыми встречался, о среде, в которой был, — чаще всего это люди и среда искусства.
В двадцатые годы прошлого века Всеволод Иванов и Виктор Шкловский были молодыми, талантливыми и злыми. Новая эстетика, мораль и философия тогда тоже были молодыми и бескомпромиссными. Иванов и Шкловский верили: Кремль — источник алой артериальной крови, обновляющей землю, а лондонский Сити — средоточие венозной крови мира. Им это не нравилось, и по их воле мировая революция свершилась.Вы об этом не знали? Ничего удивительного — книга «Иприт», в которой об этом рассказывается, не издавалась с 1929 года.
Книга В. Шкловского «Турксиб» рассказывает об одной из главный строек первой пятилетки СССР — Туркестано-Сибирской магистрали — железной дороге, построенной в 1926–1931 годах, которая соединила Среднюю Азию с Сибирью.Очень доступно детям объясняется, в чем преимущества хлопка перед льном, как искали путь для магистрали и в каких условиях идет стройка.Представленные в книге фотографии не только оживляют, конкретизируют текст, но и структурируют его, задают всей книге четкий и стремительный ритм.
Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, критик, киносценарист, «предводитель формалистов» и «главный наладчик ОПОЯЗа», «enfant terrible русского формализма», яркий персонаж литературной жизни двадцатых — тридцатых годов. Жизнь Шкловского была длинная, разнообразная и насыщенная. Такой получилась и эта книга. «Воскрешение слова» и «Искусство как прием», ставшие манифестом ОПОЯЗа; отрывки из биографической прозы «Третья фабрика» и «Жили-были»; фрагменты учебника литературного творчества для пролетариата «Техника писательского ремесла»; «Гамбургский счет» и мемуары «О Маяковском»; письма любимому внуку и многое другое САМОЕ ШКЛОВСКОЕ с точки зрения составителя книги Александры Берлиной.
В своей книге В. Б. Шкловский возвращается к давним теоретическим размышлениям о литературе, переосмысливая и углубляя взгляды и концепции, известные по его работам 20-х годов.Это глубоко содержательные размышления старого писателя о классической и современной прозе.
Книга эта – первое наиболее полное собрание статей (1910 – 1930-х годов) В. Б. Шкловского (1893 – 1984), когда он очень активно занимался литературной критикой. В нее вошли работы из ни разу не переиздававшихся книг «Ход коня», «Удачи и поражения Максима Горького», «Пять человек знакомых», «Гамбургский счет», «Поиски оптимизма» и др., ряд неопубликованных статей. Работы эти дают широкую панораму литературной жизни тех лет, охватывают творчество М. Горького, А. Толстого, А. Белого. И Бабеля. Б. Пильняка, Вс. Иванова, M.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).