Письма - [26]

начать работу с надлежащей подготовкой и опытом: тогда я стану большим мастером своего

дела и более созрею для него, чем сейчас.

Я повторяю тебе это еще раз, хотя мы об этом уже говорили. В Боринаже довольно

много маленьких протестантских общин, равно как, разумеется, и школ. Ах, если бы мне дали

там хоть какое-нибудь местечко, чтобы я мог работать так, как мы с тобой мечтали, и

проповедовать Евангелие беднякам, то есть тем, кто в нем нуждается и для кого оно особенно

близко, а все свободное в течение недели время посвящать учению!

Ты, конечно, бывал в Сен-Жиле? Я тоже однажды совершил поездку в эти края, на

Старую заставу. Там, где берет начало дорога на Мон Сен-Жан, есть еще один холм –

Альсемберг. С него можно увидеть весь город, а справа от него находится сенжильское

кладбище, все в кедрах и плюще.

Идя дальше, попадаешь в Форе. Местность эта очень живописна, на склонах холмов

стоят старые дома, похожие на хижины среди дюн, которые так хорошо писал Босбоом. Там

можно наблюдать всевозможные полевые работы: сев, копку картофеля, мойку репы, причем

все это, даже сбор хвороста, живописно и во многом напоминает Монмартр.

Есть здесь старые поросшие плющом или диким виноградом дома и красивые трактиры;

среди зданий, которые бросились мне в глаза, отмечу, в частности, дом одного горчичного

фабриканта по фамилии Веркистен. Его владение – настоящая картина в духе Тейса Мариса.

Там и сям виднеются небольшие каменоломни, к которым ведут осевшие дороги с глубокими

колеями, бредут маленькие белые лошадки с красными помпонами на голове и возчики в синих

блузах; хватает там и пастухов, пасущих овец, и женщин, одетых в черные платья и белые

чепцы и напоминающих женщин де Гру.

Здесь есть места, – благодарение богу, они встречаются повсюду! – где чувствуешь

себя как-то особенно дома, где испытываешь странное, давно знакомое ощущение, похожее на

тоску по родине, ощущение, в котором есть нечто горькое и грустное, но которое укрепляет

душу и – неизвестно, как и почему – пробуждает в нас новые силы и охоту к работе. В тот

день я ушел еще дальше, за Форе, и свернул на боковую дорогу, ведущую к старой заросшей

плющом церкви. Я обнаружил там множество лип, которые переплелись друг с другом еще

больше и были, так сказать, еще более готическими, чем те, что мы видели в парке; а со

стороны осевшей дороги, идущей к кладбищу, виднелись искривленные стволы и корни

деревьев, не менее причудливые, чем те, что награвировал Альбрехт Дюрер в «Рыцаре, смерти и

дьяволе».

Видел ли ты когда-нибудь картину Карло Дольчи «Гефсиманский сад» или, вернее,

фотографию с нее? Я видел ее недавно – в ней есть что-то от Рембрандта. Ты, конечно, хорошо

знаешь большую грубоватую гравюру с Рембрандта на ту же тему, пандан к «Чтению Библии» с

двумя женщинами и колыбелью. Когда ты сказал мне, что видел картину папаши Коро на тот

же сюжет, я снова ее припомнил. Я видел ее на выставке робот этого художника вскоре после

его смерти, и она глубоко взволновала меня.

Как много в искусстве прекрасного! Кто помнит все, что видел, тот никогда не останется

без пищи для размышлений, никогда не будет по-настоящему одинок.

a Dieu, 1 Teo! Мысленно жму тебе руку, от всего сердца желаю тебе всего хорошего и

всяческих успехов в работе. Пусть тебе на жизненном пути встретится побольше такого, что

остается в памяти и что делает нас богачами даже тогда, когда нам кажется, будто мы владеем

немногим.

Если как-нибудь заглянешь к Мауве, передай ему привет от меня и верь, что я по-

прежнему

твой любnote 1 брат Винсент.

1 До свидания (франц).

Задержался с отправкой письма на несколько дней. 15 ноября прошло – таким образом,

три месяца истекли. Я говорил с пастором де Йонге и с учителем Бокма. Они сказали, что нет

никакой возможности позволить мне учиться на тех же условиях, которые они предоставляют

коренным фламандцам. Я могу присутствовать на уроках, на худой конец – даже бесплатно, но

ото – единственная привилегия. Таким образом, чтобы остаться там надолго, мне потребуется

гораздо больше денег, чем те, которыми я могу располагать – у меня ведь их совсем нет.

Поэтому я, возможно, сразу же попробую осуществить свой план насчет Боринажа. Стоит мне

вырваться, и я уже так легко не вернусь снова в большой город.

БОРИНАЖ

НОЯБРЬ 1878 – ОКТЯБРЬ 1880

Конец 1878 г. Винсент проводит в деревушке Патюраж, читая горнякам Библию и

посещая больных. В январе 1879 г. он получает, наконец, место проповедника в Ваме. Винсент

воочию видит чудовищную бедность горняков и нечеловеческие условия их труда, становится

свидетелем несчастных случаев в шахтах, эпидемии и забастовки. Он убеждается, что

проповедь Евангелия мало помогает людям, и переходит от слов к делам – раздает больным и

раненым свои деньги, одежду и другое имущество, вплоть до кровати, скандалит с дирекцией

шахт, заступаясь за рабочих. В июле 1879 г. недовольное церковное начальство освободило

Винсента от должности проповедника. Наступают самые тяжелые дни в его жизни:

Винсент остается в Боринаже без работы, без денег, без друзей и без крыши над головой. Он

ссорится с семьей, обвиняющей его в иждивенчестве, и с братом, пытающимся примирить