Письма Уильяма Берроуза - [20]
Не пойму, чего Аллен присосался к либералам? Он вообще с головой дружит, нет? А как там Ханке, Гарвер и остальные? Что Люсьен?
Джек, я попрошу тебя об одном одолжении. Знаешь ведь, Райх придумал фигулину, аккумулятором обозвал. Выясни, пожалуйста — у Эла или еще у кого, — что она собой представляет? Особенно мне интересна форма, есть у прибора окошко или нет? И как внутрь забираться?
С ответом не затягивай. Если уеду в Мексику — твое письмо мне туда переправят. Аккуратней с тем, что пишешь, конверт могут вскрыть. Не вздумай писать о траве или джанке, усек?
Всегда твой, Билл
P.S. Что нынче с жильем в Нью-Йорке?
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
[Мехико]
13 октября 1949 г.
Дорогой Аллен!
Рад получить письмо от тебя и узнать, что с головой у тебя все в порядке.
В Нью-Йорк я бы приехал, но пока об этом и речи быть не может. С чего Джек вообще взял, будто мои хождения по судам в Новом Орлеане закончились? Ничего подобного, на двадцать седьмое число сего месяца назначено слушание, и скорее всего, закончится не в мою пользу.
С хлопком вышло недурно, однако расходы на сбор урожая и технику почти съели доход. Месяца через два подоспеют осенние овощи.
Мехико — сказочный город, цены тут — треть от штатовских. Жить бы здесь не тужить, да и смогу ли обитать еще где, не представляю… Раньше двадцать седьмого октября решение принять не получится.
Жизнь писателя, если наладить ее, без сомнений, идеальна. Жду не дождусь прочесть роман Джека. Вот бы его самого выдернуть из Нью-Йорка, если позже удастся сюда возвратиться. Уверен, Джека ждет успех во всех смыслах этого слова. Только пусть приготовится: скоро ему иметь дело с подоходным налогом (в Мексике — три процента).
Джоан поразительно легко пережила отказ от лекарства и чувствует себя лучше, чем прежде [98]. Я же плотно сижу на спиртяге. Достать могу все, что угодно, — просто не хочется, тем более надо бы экономить бабосы.
Гилмор по-прежнему в Нью-Йорке — недавно узнал о нем. Жаль Ханке и компанию, как-то плохо с ним вышло [99]. Кстати, ты получил мое предупреждение? Ну, я просил быть осторожней, сразу, как меня самого запалили. Я прокололся на том, что имел глупость хранить письма в доме, и бумаги достались властям. Ладно, приморгались, умнее будем.
Обратного адреса не даю, твое письмо может меня по нему не застать. Какое-то время писать тебе не смогу, а пока — привет всем-всем-всем.
Всегда твой, Билл
ДЖЕКУ КЕРУАКУ
[Мехико]
2 ноября 1949 г.
Дорогой Джек!
Спасибо за письмо. Эл уже написал мне, и я рад, что крышей он не поехал.
Дело мое в Новом Орлеане так безнадежно, что я решил в суд не являться. Отсижусь тут, в Мексике, пока его лет через пять не закроют — за истечением срока давности. Фермерствовать можно и здесь, а еще бар открыть — американский, да на границе. (С мексиканской стороны, конечно же. Американской стороны я no sabe [100].)
Здорово, что ты добился успеха, честно. Тусуешься теперь с мате-е-ерыми пейсателями […] Каков, кстати, из себя Видал?
Буду безмерно рад тебя видеть. Приезжай, не прогадаешь. Мексика — волшебная страна, где много всего и продается оно задешево. Редкое место, живи не хочу.»
Ты меня премного обяжешь, если выяснишь, где в Мехико получится достать те аккумуляторы. Никак не найду их. Ладно, всем привет, пишите письма — на адрес Келлса, в Техас, город Фарр.
Всегда твой, Билл
АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ
[Мехико]
24 декабря 1949 г.
Дорогой Аллен!
Сейчас буду ругаться. Чего ты мне Штаты хвалишь? В Америке все хуже некуда. Вы полным ходом несетесь к социализму, и будет у вас полицейское государство наподобие Англии. Или вообще как у русских. Я вовремя смылся и от души себя поздравляю: какая бы весть ни пришла из Америки, она еще больше укрепляет меня в моей правоте. В Мексике люди хотя бы не исповедуют дебильный культ «благосостояния», и чем дольше я тут нахожусь, тем больше эта страна мне по нраву. Я наконец-то расслабился, никто не лезет в мое дело и не пытается указывать, как вести его правильно. На улице ко мне не пристанет борзый коп. Борзые копы — только у вас, раздуваются пузырем от власти, на словах данной истеричными придурками из правоохранительных органов. В Мексике легавый — что трамвайный кондуктор: знает свое место и с него не сходит.
Насчет лидера профсоюза — надеюсь, ты пошутил? Знаешь, о лидерах профсоюзов я приблизительно того же мнения, что и Уэстбрук Пеглер, а свою точку зрения он выражает умело и живо. Пеглер, по-моему, единственный обозреватель, в чьих словах сохраняется зерно истины [101].
Кстати, то, что официальная медицина и психиатры там разные противятся открытиям доктора Райха — это, мягко говоря, не очень весомый довод. Если я снова прибегну к услугам психотерапевта, то ни часа своего времени, ни доллара из своих денег не потрачу на иного специалиста, кроме вегетотерапевта или схожего практика. «Слушай, маленький человек»
