Письма с войны - [67]
[…]
Франция, 12 августа 1943 г.
[…]
Сегодня почты не было, ни для кого; где-то по дороге случилась катастрофа; я узнал об этом сегодня днем, так что остальная часть дня, считай, была потеряна, потому что если нет надежды на получение почты, то уже ничто не может скрасить наше жалкое существование.
Что же касается службы, то в последние недели тут тоже нет ничего особенно радостного, но, собственно, такого уж радостного вообще никогда не было; я совсем невеселый, ко всему безразличный, и ничто меня не интересует, поэтому, естественно, я веду диспуты с моими начальниками, которые порою бывают очень агрессивны. Мой любимый объект, как всегда, — лейтенант с лицом иезуита. Конечно, мне всегда хватает ума не позволить себе никаких опасных выпадов, и эта игра необычайно захватывает и доставляет удовольствие, когда доходишь почти до самой черты. Я лучше, чем кто-либо другой, знаю армейский устав, так что со мной никогда ничего плохого не случается. А вот что позволяют себе некоторые офицеры, порою просто невероятно и возмутительно. Наш шеф, к примеру, в период столь отчаянного табачного дефицита не гнушается вынести из комнаты бухгалтера упаковку с сотней лучших и дешевых сигарет, предназначенных для нас. Это возмутительно — позволить себе такое после четырех военных лет! Ах, я о многом должен тебе рассказать, и о вещах куда более странных. А тут еще день и ночь грохочут англичане, огромными стаями проносясь над нашими головами, и всегда, всегда думаешь, что они летят стереть с лица земли еще один немецкий город. Это поистине сумасшедшая война; здесь у нас, что называется, самая настоящая мирная жизнь, а вся Германия ввергнута в жесточайшую войну!
[…]
Франция, 14 августа 1943 г.
[…]
День сегодня выдался великолепный; ночью я дежурил первым, после чего проливной дождь загнал меня под одеяло; он лил, не прекращаясь, почти все утро; когда я проснулся после долгого и крепкого сна, он все не унимался и продолжал поливать всю первую половину дня, по-прежнему теплый и сильный, без ураганного ветра. Утром никаких работ не предвиделось, так что появилась возможность привести в порядок свои вещи, состояние которых давно беспокоило меня, ведь никогда не хочется жертвовать своим драгоценным свободным временем ради какого-то барахла, поэтому сегодняшнее утро было для этого самым подходящим; после обеда дождь прекратился, и мы опять принялись натягивать колючую проволоку; со временем ужасно надоедает, да и физически тоже ощутимо таскать эти тяжелые мотки; нам вообще всегда достается; в другие дни мы занимались бетонированием, тут тоже только успевай поворачиваться: надо, главное, делать все очень быстро, поэтому к вечеру все нещадно уставали, к тому же еще предстояла эта скучная ночная вахта. Сегодня я был во второй смене, в средней, которая на языке матросов называется «собачьей вахтой», потому что немного спишь до нее и почти столько же после. К тому же я намеревался сегодня пойти в деревню, чтобы раздобыть для вас еще масла. Крестьяне ужасно твердолобы и очень требовательны; живут, как князья, пьют черный кофе, курят толстые сигары, и у детей губы буквально слипаются от шоколада и разных сладостей. Я часто вспоминаю при этом «толстяков» из романа Тиммерманса «Питер Брейгель»[117].
Когда нынче после обеда мы тянули колючую проволоку, мне неожиданно вспомнилось, что сегодня суббота, Святая суббота, как считалось издревле, праздничный день. Господи, это поистине сумасшествие, думать о том, сколь безотрадной стала наша жизнь, лишенная блеска, красоты и всех радостей.
Будем уповать на милость Божью и искренне верить в то, что и для нас на этой земле еще будет праздник и начнется жизнь, достойная человека. Завтра опять воскресенье. Каптерка, как всегда, полна солдат, ожидающих почты; видимо, у почтальона сегодня снова какая-то авария, он «запаздывает» уже больше чем на час; все нервничают и с нетерпением ждут появления огромного коричневого бумажного мешка для картофеля, который хранит в себе самое драгоценное — нашу почту.
Опять принялся накрапывать дождь, и я заранее радуюсь тому, как, укрывшись плащ-палаткой, отправлюсь в вояж по деревням; тогда я по-настоящему буду один со своими мыслями и свободен, как ветер…
[…]
Из песчаных дюн, 26 августа 1943 г.
[…]
За окном буйствует и лютует буря, неистово и необузданно; замечательная погода! По синему небу несутся темные облака, а с моря доносится угрожающий и одновременно завораживающий грохот волн; мне приходится изо всех сил бороться с ураганным ветром во время ежечасного обхода бункеров, чтобы разбудить солдат для очередного дежурства. Песок сечет лицо, а перебираться по дюнам стоит огромных усилий. Однако я рад, что мне предстоит совершить такой обход, ведь в эти немногие минуты я остаюсь по-настоящему один, а не сижу молчаливый и подавленный рядом с каким-нибудь унтер-офицером. Больше не могу даже смотреть на эту братию. Ты, верно, думаешь, что у меня с ними постоянные ссоры и из-за этого меня все ненавидят. Не забивай себе голову всякими никчемными мыслями, будто между мной и этой швалью якобы существует какая-то напряженность, которая беспокоит меня или удручает. Совсем наоборот, правда. Я необычайно рад этим маленьким перепалкам, они дают мне возможность подумать о себе самом. У меня с этими людьми чисто деловые отношения, я никогда не бываю раздражен, а только холоден. Это почти спорт — доказать им, что вовсе не стоит марать себя грязью. Ты даже не имеешь представления, насколько примитивны эти уроды. Но этого не может вообразить себе никто, ежели он не сталкивался с ними каждый день и не жил бок о бок. Им ничего не стоит, доверительно и «миролюбиво» обращаясь к тебе на «ты», выцыганить у тебя сигарету, чтобы через пять минут из-за какой-то ерунды, взятой с потолка, разговаривать с тобой официальным тоном. Это, конечно, простой и безобидный пример. Ни в коем случае не надо думать, что мне это отравляет жизнь или даже просто доставляет огорчение; нет, напротив, такое испытание моего чувства собственного достоинства необходимо для меня. Но больше всего меня утешает упоительная мысль о том, что в один прекрасный день этому настанет конец и тогда им придется повесить на гвоздь все их плетеные шнуры и позументы, вот тогда мы действительно станем людьми, свободными людьми!..
Послевоенная Германия, приходящая в себя после поражения во второй мировой войне. Еще жива память о временах, когда один доносил на другого, когда во имя победы шли на разрушение и смерть. В годы войны сын был военным сапером, при отступлении он взорвал монастырь, построенный его отцом-архитектором. Сейчас уже его сын занимается востановлением разрушенного.Казалось бы простая история от Генриха Белля, вписанная в привычный ему пейзаж Германии середины прошлого века. Но за простой историей возникают человеческие жизни, в которых дети ревнуют достижениям отцов, причины происходящего оказываются в прошлом, а палач и жертва заказывают пиво в станционном буфете.
Бёлль был убежден, что ответственность за преступления нацизма и за военную катастрофу, постигшую страну, лежит не только нз тех, кого судили в Нюрнберге, но и на миллионах немцев, которые шли за нацистами или им повиновались. Именно этот мотив коллективной вины и ответственности определяет структуру романа «Где ты был, Адам?». В нем нет композиционной стройности, слаженности, которой отмечены лучшие крупные вещи Бёлля,– туг скорее серия разрозненных военных сцен. Но в сюжетной разбросанности романа есть и свой смысл, возможно, и свой умысел.
В романе "Групповой портрет с дамой" Г. Белль верен себе: главная героиня его романа – человек, внутренне протестующий, осознающий свой неприменимый разлад с окружающей действительностью военной и послевоенной Западной Германии. И хотя вся жизнь Лени, и в первую очередь любовь ее и Бориса Котловского – русского военнопленного, – вызов окружающим, героиня далека от сознательного социального протеста, от последовательной борьбы.
«Глазами клоуна» — один из самых известных романов Генриха Бёлля. Грустная и светлая книга — история одаренного, тонко чувствующего человека, который волею судеб оказался в одиночестве и заново пытается переосмыслить свою жизнь.Впервые на русском языке роман в классическом переводе Л. Б. Черной печатается без сокращений.
Одно из самых сильных, художественно завершенных произведений Бёлля – роман «Дом без хозяина» – строится на основе антитезы богатства и бедности. Главные герои здесь – дети. Дружба двух школьников, родившихся на исходе войны, растущих без отцов, помогает романисту необычайно рельефно представить социальные контрасты. Обоих мальчиков Бёлль наделяет чуткой душой, рано пробудившимся сознанием. Один из них, Генрих Брилах, познает унижения бедности на личном опыте, стыдится и страдает за мать, которая слывет «безнравственной».
Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии (1972).Первое издание в России одиннадцати ранних произведений всемирно известного немецкого писателя. В этот сборник вошли его ранние рассказы, которые прежде не издавались на русском языке. Автор рассказывает о бессмысленности войны, жизненных тяготах и душевном надломе людей, вернувшихся с фронта.Бёлль никуда не зовет, ничего не проповедует. Он только спрашивает, только ищет. Но именно в том, как он ищет и спрашивает, постоянный источник его творческого обаяния (Лев Копелев).
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.