Письма с Соломоновых островов - [7]

Торжественная встреча происходила на футбольном поле. Как только начались речи, я не удержалась и под предлогом присмотра за выгрузкой багажа, собственно говоря, ящиков с моими фотохимикалиями, улизнула с поля. Целая стайка детей бросилась за мной. Вскоре мы подружились, хотя изъяснялись лишь жестами, так как я знаю только несколько слов на их языке.

От Анджея, который разыскал меня у груды ящиков и мешков, я узнала, что нам предложили поселиться в одном из пустующих миссионерских домиков, однако папа, поблагодарив, отказался, решив устроиться в палатках. Он принял лишь приглашение на званый обед, надеясь разузнать у миссионеров что-либо интересное об Улаве и соседних островках.

Мы выбрали чудесный уголок в непосредственной близости к морю, где земля покрыта мелким золотистым песком, и там разбили палатки. Большую помощь в этом деле нам оказали местные юноши, которые, сбросив с бронзовых плеч рубашки, дружно взялись за работу. Каждому из нас досталась, разумеется, отдельная палатка с удобной раскладушкой, матрацем и москитной сеткой. У стен палаток мы поставили тщательно закрытые стальные сундучки с личными вещами. Чуть поодаль устроили кухню, а продуктовый склад присоединили к палатке Анджея, так как он был единогласно избран кладовщиком. С помощью бамбуковых жердей, на которых закрепили большой брезент, мы сделали очень удобную столовую. Лагерь был с трех сторон окружен рощами кокосовых пальм. Однако они находились достаточно далеко от палаток, и нашим головам не грозило близкое знакомство с падающими кокосовыми орехами, каждый из которых весил не менее двух килограммов.

Устроившись в лагере, мы помылись, переоделись и отправились к миссионерам обедать. Пастор Фокс, строгий, седоватый мужчина, уже ждал пас и провел в свою библиотеку, которая служила, очевидно, также конференц-залом. Беседуя с нами, пастор Фокс блеснул своей начитанностью и отличными познаниями в географии, что среди англичан встречается не часто. Он много рассказывал о Соломоновых островах и особенно об острове Улаве. Хотя миссионеры действуют здесь уже около шестидесяти лет, христианство прививается слабо, так как местные жители все еще верят в добрых и злых морских духов, упорно придерживаются старых обычаев или только еще начинают постигать основы новой для них веры. На острове, говорят, есть селения, в которых соблюдаются старые традиции и обряды.

Юноши, правда, учатся в миссионерских школах, затем приобретают специальности механиков, электротехников или рулевых, поступают работать на торговые или китобойные суда, совершая дальние морские плавания, и возвращаются в родные деревни, усвоив различные современные идеи. Во время второй мировой войны жители Соломоновых островов понесли значительные потери, но в то же время стали свидетелями того, как японцы топили английские и американские корабли, как тысячи белокожих людей гибли, разрываемые снарядами и бомбами, что, естественно, подорвало их веру в табу белого человека!

Пастор рассказывал о горестях и радостях миссионерской работы, о различных сектах и их деятельности, а мой папа ловкими наводящими вопросами выуживал у него все больше и больше сведений. Мы с Анджеем внимательно слушали, а я отмечала в памяти некоторые высказывания, намереваясь запечатлеть их в нашей хронике. Беседу прервала жена пастора, пригласившая нас в столовую. Госпожа Фокс — типичная ирландка, подвижная, веселая особа, рыжеволосая, с непременными веснушками на носу. По-видимому, ей около сорока лет, но благодаря свежему лицу с ямочками на обеих щеках она похожа на двадцатилетнюю девушку. На ней было очень практичное и красивое, застегиваемое опереди платье, которое прекрасно подходило к местному жаркому климату.

Столовая Фоксов оказалась миниатюрным этнографическим музеем. Все здесь было весьма тщательно подобрано. Старые боевые копья с деревянными или костяными наконечниками и выпиленными по ним грозными зазубринами соседствовали с отлично отполированными палицами из твердой древесины, украшенными символическими рельефами. В разных местах стояли чудесной формы деревянные миски, используемые во время торжественных обрядов, также украшенные резьбой и перламутровой инкрустацией. Под стеклянными витринами лежали браслеты всевозможных размеров: одни — тонкие и изящные, по-видимому женские, другие — массивные, тяжелые, изготовленные из раковин тридакны. Однако настоящим кладом оказались ожерелья, сделанные из раковинных дисков или клыков собак и морских свиней. Эти украшения свидетельствовали об огромном терпении и хорошем вкусе меланезийцев. Цветные раковины приходилось разрезать сперва на мелкие кусочки, затем придавать им круглую форму, просверливать в каждом отверстие, пользуясь весьма примитивным сверлом, и, наконец, шлифовать и нанизывать на шнурок. Отдельные диски очень тонки и аккуратно подогнаны к остальным; при шлифовке они обретают нужный блеск и оттенок. Очень красивыми предметами, продуктами столь же кропотливой работы, были пояса, запястья, наголенники и какие-то другие тканые изделия с узорами из самых разнообразных раковинных пластинок. Эти мягкие ткани выглядят как новые и приятны на ощупь.